ОРГАНОН ВРАЧЕБНОГО ИСКУССТВА

§1

Высоким и единственным предназначением врача является возвращать больному здоровье или лечить, как это обычно называют¹.

¹ Его задачей не должно быть создание так называемых систем, сотканных из пустых спеку­ляций и предположений о внутренней сущности жизненного процесса и способе возникновения бо­лезней в невидимых недрах организма (на что мно­гие врачи до сих пор, движимые амбициями и чес­толюбием, растрачивают свои таланты и время). Задачей врача также не может быть придумыва­ние бесчисленных объяснений болезненных явлений и их вероятных причин (которые навсегда должны остаться скрытыми от нас), и врач не может, в то время как страждущее человечество тщетно взывает о помощи, пытаться поразить вообра­жение невежд, придав своим догадкам запутан­ными, туманными и абстрактными выражениями вид сверхучености. Мы располагаем более чем дос­таточным количеством этих ученых фантазий (которым было присвоено наименование теорети­ческой медицины и ради которых создаются но­вые профессорские кафедры), и теперь пришло са­мое время всем тем, кто называет себя врачами,

§2

Наивысшим идеалом лечения является бы­строе, мягкое и окончательное восстановление здо­ровья или устранение и уничтожение болезни во всей ее целостности кратчайшим, наиболее надеж­ным и безопасным способом на основе легко по­нимаемых принципов.

§3

     Если врач ясно понимает, что следует лечить при заболеваниях, или, лучше сказать, в каждом индивидуальном случае болезни (знание болезни, показание), если он ясно понимает, что является целебными в лекарствах, или, лучше сказать, в ка­ждом индивидуальном лекарстве (знание лекарст­венных свойств), и если он знает, как применить в соответствии с ясно определяемыми принципами то, что целебно в лекарстве, к тому, что является несомненно болезненным у его пациента, так, что­бы добиться восстановления здоровья — приме­нить лекарство, наилучшим образом подходящее как с точки зрения его действия в данном случае болезни (выбор средства, показанного лекарства), так и с точки зрения точного его приготовления и требуемого количества (правильная доза) и надлежащего периода повторения доз — если, нако­нец, он знает препятствия, мешающие выздоров­лению в каждом случае и осведомлен о том, как устранить их так, чтобы выздоровление стало окон­чательным, то он понимает, как лечить разумно и рационально, и является истинным практиком це­лебного искусства.

§4

Равным образом является он хранителем здо­ровья, если знает факторы, расстраивающие здо­ровье и вызывающие смерть, и знает, как предо­хранить от них здоровых людей.

§5

Полезными для помощи врачу в деле лече­ния являются детальные знания о наиболее веро­ятной возбуждающей причине острой болезни, а также о наиболее значительных моментах во всей истории хронического заболевания, так как они помогают ему в обнаружении его фундаменталь­ной причины, которая обычно связана с хрониче­ским миазмом. В этих исследованиях необходимо учитывать физическую конституцию пациента (особенно при хронических болезнях), особенно­сти его духовной и интеллектуальной сферы, его занятия, привычки и образ жизни, общественные и семейные отношения, возраст, половую функ­цию и т. д.

§6

Непредубежденный наблюдатель — хорошо осведомленный о тщете трансцедентальных, не подтверждаемых опытом, спекуляций — сколь бы проницательным он ни был, при рассмотрении ка­ждого индивидуального заболевания не учитыва­ет ничего, кроме изменений в здоровье тела и ду­ха (болезненные явления, события, симптомы), ко­торые могут быть восприняты внешним образом при помощи чувств; то есть он отмечает у больно­го пациента только отклонения от прежнего со­стояния здоровья, которые ощущаются самим па­циентом, отмечаются окружающими и наблюда­ются врачом. Все эти воспринимаемые признаки представляют болезнь во всей ее совокупности, то есть вместе образуют они истинную и единствен­но возможную картину болезни².

² Я не понимаю поэтому, как могут врачи у постели больного предполагать, что, отказавшись от тщательного анализа симптомов как единст­венного ориентира при лечении, они должны пы­таться обнаруживать лечебные показания где-то в скрытых и неизвестных недрах организма и при этом высокомерно и нелепо претендуют на то, что, пренебрегая симптомами, они действительно об­наруживают изменения внутри организма и могут устранять их (неизвестными!) лекарствами. Они утверждают также, что только такое лечение может именоваться радикальным и рациональным.

Разве не то, что проявляет болезнь своими дос­тупными чувствам патологическими симптомами, является в глазах врача самим заболеванием, тем более, что он никогда не сможет увидеть духовную сущность, вызывающую болезни, жизненную силу? Ему не столько необходимо увидеть ее, сколь­ко составить верное представление о ее патоло­гических проявлениях для того, чтобы получить воз­можность вылечить заболевание. Что же еще хо­чет обнаружить старая школа в скрытых недрах организма в качестве prima causa morbi, отвергая при этом и высокомерно презирая как объект ле­чебного воздействия те ощутимые и явные при­знаки заболевания, симптомы, которые так ясно предлагают себя нашему вниманию? Что же еще кроме этих симптомов они собираются излечивать?

§7

При болезни, в случае которой отсутствует какая-либо явная возбуждающая или поддержи­вающая причина (causa occasionalis), которая долж­на быть устранена³, и мы не видим ничего, кроме болезненных симптомов, только симптомы болез­ни должны определять (следует принимать во вни­мание возможность миазма и дополнительные об­стоятельства, § 5) средство, необходимое для ос­лабления ее — и, более того, совокупность сим­птомов этой отображаемой наружно картины внут­ренней сущности болезни, или поражения жизнен­ной силы, должна быть главным или единствен­ным средством, при помощи которого болезнь мо­жет дать знать о необходимом для нее лекарстве — единственным обстоятельством, определяющим выбор подходящего лекарства — то есть, короче говоря, совокупность⁴ симптомов должна быть главным и на самом деле единственным обстоя­тельством, которое должен учитывать врач в каждом случае болезни и устранять при помощи сво­его искусства для того, чтобы болезнь была изле­чена и трансформирована в здоровье.

³ Не нужно говорить, что каждый разумный врач прежде всего попытается ее устранить, если таковая вообще существует; расстройство в этом случае исчезнет само собой. Он вынесет из комна­ты сильно пахнущие цветы, вызывающие обморо­ки и истерические жалобы; удалит из роговицы инородное тело, вызывающее воспаление глаза; ос­лабит тугую повязку, грозящую привести к некро­зу раненой конечности и заменит ее более подхо­дящей; выделит и перевяжет раненую артерию, предотвратив развитие шока; попытается рвот­ными средствами удалить проглоченные ягоды кра­савки; удалит инородное тело из какого-либо от­верстия тела (носа, пищевода, ушей, мочеиспус­кательного канала, прямой кишки, влагалища); раз­дробит камни мочевого пузыря; вскроет заращен­ный задний проход новорожденного и т. д.

^{4 В}о все времена врачи старой школы, не зная, чем еще они могут помочь, думали преодолеть и, если возможно, подавить лекарствами единствен­ный из множества болезненных симптомов. Эти однобокие мероприятия, именуемые симптомати­ческим лечением, справедливо заслужили всеобщее презрение, так как не только не позволяли дос­тичь каких-либо полезных результатов, но и при­носили много вреда. Единичный симптом в такой оке степени является всем заболеванием, в какой нога— человеком. Эти мероприятия были тем бо­лее достойны порицания, что такой единичный сим­птом обычно лечился антагонистическим средст­вом (тем более, что лишь энантиопатическим и паллиативным способом), и за незначительным улучшением наступало выраженное обострение.

§8

Невозможно представить, да и ни один в ми­ре опыт не подтвердит того, чтобы после устране­ния всех симптомов болезни и всего комплекса ее воспринимаемых феноменов, должно или могло остаться что-либо кроме здоровья, или что болез­ненные изменения внутренних органов могли ос­таться неискорененными⁵.

⁵ Если больной излечивается от своей болезни настоящим врачом таким образом, что не оста­ется никаких патологических симптомов и даже следа заболевания и окончательно восстанавлива­ются все признаки здоровья, то как в таком слу­чае можно утверждать, не рискуя при этом впасть в вопиющее противоречие со здравым смыслом, что все телесное заболевание этого индивидуума со­храняется где-то в недрах организма ? И тем не менее, глава старой школы, Гуфеланд, утвержда­ет это следующими словами: «Гомеопатия может устранить симптомы, но заболевание остается» (см. Homoopathie, p. 27, 1, 19). Он делает это от­части будучи пристыженным благотворными для человечества достижениями гомеопатии, отчас­ти из-за того, что все еще придерживается сугу­бо материалистических представлений о сущно­сти болезни, которую он еще не может осознать как состояние организма, динамически измененно­го болезненно пораженной жизненной силой, как измененное состояние здоровья. Напротив, он пред­ставляет болезнь как нечто материальное, и ду­мает, что по завершении лечения она может в скрытом виде остаться где-то в глубинных угол­ках организма с тем, чтобы однажды, в период цветущего здоровья, вырваться на свет, к своему удовольствию, во всем материальном великолепии! Настолько потрясающа все еще слепота старой патологии! Не удивительно, что она только и мо­жет, что создать терапевтическую систему, за­нятую исключительно вычищением и выскреба­нием бедного пациента.

§9

В здоровом состоянии человека духовная жиз­ненная сила (самоуправляемая), этот двигатель, одушевляющий материальное тело (организм), управляет им с неограниченной властью и сохра­няет чудную, гармоничную в отношении как ощу­щений, так и отправлении жизнедеятельность та­ким образом, что наш вечный, наделенный рас­судком, дух может свободно распоряжаться этим живым, здоровым инструментом для высших це­лей нашего существования.

§10

Материальный организм, лишенный жизнен­ной силы, не способен ни к ощущению, ни к дея­тельности, ни к самосохранению⁶; он вызывает ощущения и совершает жизненные отправления исключительно благодаря нематериальной сущно­сти (жизненному принципу), которая оживляет ма­териальный организм в состоянии здоровья и бо­лезни.

⁶ Он мертв и подвержен теперь лишь силам внешнего физического мира, он разрушается и вновь распадается на химические составляющие.

§11

Когда человек заболевает, то только эта ду­ховная, самодействующая (автоматическая) жиз­ненная сила, повсеместно присутствующая в его организме, первоначально поражается динамиче­ским влиянием (materia peccans!) болезнетворно­го, враждебного жизни агента; только жизненный принцип, доведенный до столь ненормального со­стояния, может вызвать в организме неприятные ощущения и привести к нарушению процессов жизнедеятельности, что мы называем болезнью; поскольку сила невидима сама по себе и позна­ваема только по своему действию на организм, ее болезненные нарушения открываются только че­рез проявления заболевания в ощущениях и от­правлениях частей организма, доступных наблю­дателю и врачу, то есть в болезненных симптомах, и не могут быть узнаны никаким другим способом⁷.

⁷ Что такое динамическое влияние— динами­ческая сила? Наша земля, благодаря скрытой не­видимой энергии, заставляет луну обращаться во­круг себя за двадцать восемь дней и несколько ча­сов, и луна, в свою очередь, в строго определенные часы (с учетом известных различий, связанных с убыванием и нарастанием луны) вызывает прили­вы и отливы наших северных морей. Очевидно, что все это обусловлено не какими-то материальными агентами или механическими приспособлениями на­подобие тех, которые использует человек в своей деятельности. Сходным образом мы видим вокруг себя многочисленные события, обусловленные дей­ствием одного вещества на другое, при которых не удается обнаружить ощутимую связь между причиной и следствием. Только человек образован­ный, искушенный в сравнении и дедукции, может сам для себя сформулировать нечто вроде сверх­чувственной концепции, достаточной для того, чтобы удержаться от механистических или ма­териалистических объяснений. Он называет та­кие эффекты динамическими, являющимися, по су­ществу, результатом влияния абсолютной, специ­фической, чистой энергии веществ и обусловлен­ным ею их воздействием друг на друга.

Так, например, динамическое влияние болезне­творных факторов на здорового человека, так же как и восстанавливающее здоровье динамическое воздействие лекарств на жизненный принцип, яв­ляются не чем иным, как инфекцией, то есть ни­коим образом чем-то материальным или механи­ческим. Также и энергия магнита, притягиваю­щего кусочки железа или стали, не является чем-то материальным или механическим. Можно ви­деть, что кусочки железа или стали притягива­ются к одному из полюсов магнита, но как это делается, увидеть не удается. Эта невидимая энер­гия магнита не нуждается в каких-либо дополни­тельных механических (материальных) приспособ­лениях, крючках или рычагах, для того, чтобы при­тягивать железо. Магнит притягивает к себе ку­сочки железа и действует на стальную иглу при помощи сугубо нематериальной, невидимой, умо­зрительной, присущей ему энергии, то есть дина­мически, и магнитная энергия так же невидимо (динамически) достигает стальной иглы. Сталь­ная игла сама намагничивается, даже на опреде­ленном расстоянии от магнита, то есть не сопри­касаясь с ним, и намагничивает другие стальные иглы, сообщая им (динамически) те же магнит­ные свойства, что и полученные ею ранее от куска магнитной руды. Точно так же ребенок, больной оспой или корью, не прикасаясь к другому здоровому малышу, невидимым образом (динамически) пе­редает ему оспу или корь, то есть заражает его на расстоянии, без того, чтобы нечто материаль­ное могло перейти от него к инфицируемому. Су­губо специфическое, нематериальное воздействие передает малышу оспу или корь точно так же, как магнит передает стальной игле магнитные свойства.

Сходным образом следует расценивать и влия­ние лекарств на человека. Вещества, которые ис­пользуются как лекарства, постольку являются ле­карствами, поскольку обладают каждое своей соб­ственной специфической энергией изменять состоя­ние человека посредством динамического, духовно­го, воспринимаемого чувствительными нервными во­локнами влияния на духовный, управляющий функ­циями организма, жизненный принцип. Лечебные эффекты этих материальных субстанций, кото­рые мы называем лекарствами, определяются толь­ко их способностью вызывать изменения в здоро­вом течении животной жизни. Только от этого духовного динамического жизненного принципа за­висит способность лекарств изменять состояние здоровья, их духовное (динамическое) влияние. Точно так же, как полюс магнита может сообщить рас­положенной неподалеку стальной игле (в резуль­тате своего рода инфицирования) лишь магнит­ные свойства, но не какие-либо иные (как напри­мер твердость, ковкость и т. п.), так же и каж­дое лекарственное вещество изменяет при помощи своеобразного инфицирования здоровье человека только одному ему присущим образом, и не воспро­изводит действий другого лекарства. Оно делает это так же верно, как пораженный оспой ребенок передает другому малышу именно оспу, а не ка­кое-либо другое заболевание, например, корь. Эти лекарства действуют на наше здоровье без пере­дачи организму своих материальных частиц, то есть динамически, наподобие инфекции. Сущест­венно большая, по сравнению с действием больших доз лекарств, целебная энергия проявляется в слу­чае применения мельчайшей дозы наилучшим обра­зом динамизированного лекарства, в которой, со­гласно вычислениям, содержится столь малое ко­личество материального вещества, что оно в сво­ей ничтожности не может быть постигнуто луч­шими математическими умами. Эта мельчайшая доза может содержать поэтому лишь только чис­тую, свободно развитую, духовную лекарственную энергию и исключительно динамически вызывает такие выраженные результаты, которые никогда не могут быть достигнуты большими дозами гру­бых лекарственных веществ.

Наличие целебной энергии не может быть свя­зано ни с атомами высоко динамизированного ле­карства, ни с физическими или математическими особенностями строения их поверхностей (при по­мощи которых многие тщетно пытаются объяс­нить увеличение энергии при динамизации, так как основываются при этом на слишком материали­стической точке зрения). Скорее всего, в раство­рах лекарств или увлажненных ими крупинках не­видимо присутствует раскрытая, освобожденная специфическая целебная сила, которая динамиче­ски действует на весь организм при контакте с его живыми нервными волокнами (не передавая им однако ничего материального, сколь бы значитель­но не было разведено лекарство), и действие это тем более выражено, чем раскрепощеннее и сво­боднее от материальных оков становится энергия в процессе динамизации.

Неужели в наш век, прославленный множест­вом ясных умов, настолько невозможно допустить на основании ежедневно наблюдаемых и не под­дающихся никакому другому объяснению явлений, существование динамической энергии как чего-то нетелесного? Неужели в том случае, если у кого-либо возникнет позыв к рвоте при виде чего-ни­будь тошнотворного, можно утверждать, что в его желудок попало некое материальное рвотное средство, вызвавшее антиперистальтическое дви­жение? Не является ли это просто динамическим воздействием указанного тошнотворного факто­ра на воображение? И если кто-то поднимает ру­ку, разве это происходит при посредстве некоего материального видимого приспособления (рычага) ? Может быть, просто духовная динамическая энер­гия его воли заставляет руку подниматься ?

§12

Только болезненно измененная жизненная энергия вызывает болезни⁸, так что патологиче­ские явления, доступные нашим чувствам, отра­жают в то же время и внутреннее изменение, или все болезненное расстройство внутреннего двига­теля; словом, они обнаруживают все заболевание; также и исчезновение под влиянием лечения всех патологических явлений и изменений, отличаю­щихся от здоровых жизненных отправлений, без­условно, вызывает и с необходимостью влечет за собой восстановление единства жизненной силы и, тем самым, возвращение здоровья всему орга­низму.

⁸ Нет никакой практической пользы для врача знать то, как жизненная сила вынуждает орга­низм проявить те или иные патологические фено­мены, то есть то, как она вызывает болезни, и это останется навсегда скрытым от него. Бог от­крыл чувствам врача лишь то, что необходимо знать о болезнях и то, чего ему вполне достаточ­но для их лечения.

§13

Поэтому болезнь (если только она не отно­сится к области ведения хирургии), трактуемая ал­лопатами как нечто отдельное от живого единст­ва, от организма и одушевляющей его жизненной силы, и спрятанная в его недрах, является, сколь бы тонкой природы она ни была, химерой, кото­рую могли вообразить лишь умы материалистиче­ского склада, и это представление в течение тыся­челетий дает господствующей медицинской сис­теме те вредные идеи, которые превратили ее в действительно вредное (не исцеляющее) искусство.

§14

Внутри человека нет ничего патологическо­го, что подлежало бы лечению, и не существует видимых болезненных изменений, подлежащих ле­чению, кроме тех, которые открываются внима­тельно наблюдающему врачу через болезненные признаки и симптомы — факт, находящийся в со­вершенном согласии с безграничной добротой все­ведущего Спасителя человеческой жизни.

§15

Изменение болезненно поврежденного духов­ного двигателя (жизненной силы), оживляющего наше тело в его невидимых недрах, и совокуп­ность наружно отображаемых и организме симптомов, представляющих сущест­вующее заболевание, составляют единство; они яв­ляются одним и тем же. Организм является на са­мом деле материальным инструментом жизни, но его нельзя представить без оживляющего влияния инстинктивно воспринимающего и действующего двигателя, так же как и жизненная сила немысли­ма без организма, следовательно, вместе они со­ставляют единое целое, хотя в мыслях и разделя­ются нами ради удобства их понимания.

§16

Наша жизненная сила как духовный двига­тель не может быть атакована и изменена никаки­ми нарушающими гармонию жизни вредными воз­действиями внешних враждебных сил на здоро­вый организм иначе как духовным (динамическим) образом, как и все сходные патологические изме­нения (болезни) не могут быть устранены врачом иначе как при помощи духовных (по существу ди­намических9) вызывающих изменения сил подхо­дящих лекарств, действующих на духовную жиз­ненную силу, которая воспринимает их благодаря способности повсеместно присутствующих в ор­ганизме нервов к ощущению, так что только бла­годаря своему динамическому действию на жиз­ненную силу лекарства могут восстанавливать и на самом деле восстанавливают здоровье и жиз­ненную гармонию, после того как изменения в здоровье пациента, распознаваемые при помощи наших чувств (совокупность симптомов), обнаружили заболевание для внимательно наблюдаю­щего и исследующего врача настолько полно, на­сколько это требуется для того, чтобы дать ему возможность излечить ее.

⁹ Самые серьезные заболевания могут быть вы­званы достаточно сильным действием воображе­ния на жизненную силу и излечены тем же сред­ством.

§17

Затем, поскольку при лечении, приводящем к устранению всех осязаемых признаков и сим­птомов болезни, в то же самое время устраняются и внутренние изменения жизненного принципа, обусловливавшие заболевание а, следовательно,— вся болезнь¹⁰, постольку врач должен только уст­ранить все симптомы для того, чтобы в то же са­мое время уничтожить внутренние изменения, то есть патологическое расстройство жизненной си­лы, следовательно, болезнь во всей ее целостно­сти, самое болезнь¹¹. Когда уничтожается болезнь и восстанавливается здоровье, достигается высшая и единственная цель врача, сознающего истинное свое назначение. Последнее состоит не в науко­образной болтовне, а в оказании помощи страж­дущему.

¹⁰ Тревожный сон, суеверная фантазия, мрач­ное предсказание смерти в определенный день и час нередко вызывали все признаки начинающегося и прогрессирующего заболевания, приближающейся смерти и самой смерти, наконец, наступающей в предсказанный час, что не могло бы произойти без одновременного развития внутреннего изменения (соответствующего внешним проявлениям); в та­ких, случаях все патологические признаки, указы­вающие на приближение смерти, часто исчезали от идентичной причины, когда хитрой уловкой или убеждением удавалось рассеять пагубные предчув­ствия и возбудить веру в благополучный исход бо­лезни. Здоровье при этом восстанавливалось мо­ментально, чего не могло бы быть без устранения при помощи такого нравственного лекарства как внутренних, так и внешних патологических изме­нений, угрожающих смертью.

¹¹ Только так, то есть показав врачу, что нуж­но устранять в болезнях для их уничтожения и восстановления здоровья, мог Бог, Спаситель че­ловечества, проявить Свою мудрость и великоду­шие в деле лечения заболеваний человеческого рода. Но что же должны были бы мы думать о Его муд­рости и великодушии, если бы Он в таинственной темноте укрыл все то, что при болезнях подле­жит лечению (как это утверждается господствую­щей медицинской школой, делающей вид, что она обладает сверхчувственным проникновением во внутреннюю природу вещей), и затворил бы все то в скрытых недрах организма, сделав тем самым невозможным для человека точное знание о болез­ни а, следовательно, и ее лечение?

§18

Из той несомненной истины, что кроме со­вокупности всех симптомов и сопутствующих мо­дальностей (§ 5) невозможно никакими средства­ми выделить в болезни ничего другого, чем выра­жалась бы потребность в помощи, безусловно, сле­дует, что, в каждом индивидуальном случае, совокупность всех симптомов и условии болезни долж­на быть единственным показанием, единственным ориентиром при выборе лекарства.

§19

Далее, поскольку болезни являются не чем иным, как изменениями в состоянии здоровья здо­рового индивидуума, проявляющиеся болезненны­ми признаками, а исцеление возможно также толь­ко благодаря изменению состояния здоровья боль­ного индивидуума на здоровое состояние, совер­шенно очевидно, что лекарства никогда не смог­ли бы излечивать болезни, если бы не обладали силой изменять состояние здоровья человека, за­висящее от ощущений и отправлений; что, на са­мом деле, своей целебной силой они обязаны ис­ключительно способности изменять состояние здо­ровья человека.

§20

Эта духовная сила, способная изменять со­стояние здоровья человека, скрытая во внутрен­ней природе лекарства, никогда не может быть об­наружена нами лишь усилиями ума, мы можем составить ясное представление о ней только при опытном познании ее проявлений при действии на состояние здоровья.

§21

Далее, поскольку несомненно, что целебный принцип лекарств не осязаем сам по себе, и по­скольку в чистых экспериментах с лекарствами, предпринимаемых самыми добросовестными на­блюдателями, нельзя обнаружить ничего другого, что определяет их как лекарства, кроме их спо­собности вызывать определенные изменения в со­стоянии здоровья человеческого тела, и особенно в теле здорового индивидуума, и способности воз­буждать различные определенные патологические симптомы, постольку в тех случаях, когда фарма­кологические препараты действуют как лекарст­ва, они могут ввести в действие свои целебные силы не иначе, как благодаря способности изме­нять состояние здоровья человека, вызывая свой­ственные им специфические симптомы; и поэто­му при раскрытии того, какими болезнетворными и в то же время какими лечебными силами обла­дает каждое отдельное лекарство, мы можем лишь полагаться на вызываемые им в здоровом теле па­тологические явления, как на единственно воз­можный способ раскрытия присущих ему целеб­ных сил.

§22

Но так как ничто, подлежащее устранению для восстановления здоровья, кроме всей сово­купности симптомов и признаков, и не должно наблюдаться при болезни, так же как лекарства не могут проявить никаких целебных эффектов кро­ме их способности вызывать патологические сим­птомы у здоровых и устранять их у больных, то из этого следует, во-первых, что фармакологические препараты могут стать лекарствами только благо­даря тому, что, возбуждая определенные эффекты и симптомы, или, лучше сказать, вызывая опреде­ленные искусственные болезненные состояния, ле­карственные вещества устраняют и уничтожают уже имеющееся, то есть естественное болезнен­ное состояние, которое мы хотим излечить. Во-вторых, из этого следует, что для совокупности симптомов подлежащей лечению болезни должно быть найдено то лекарство, которое (в соответст­вии с экспериментальными данными о том, уст­раняет ли оно болезненные симптомы наиболее быстро, безусловно и окончательно и восстанав­ливает ли здоровье посредством лекарственных, подобных или противоположных, симптомов12) за­рекомендовало себя как имеющее наибольшую тенденцию вызывать подобные или противополож­ные симптомы.

¹² Другим возможным, помимо этих двух, ме­тодом применения лекарств является аллопати­ческий метод, при котором используются лекар­ства, не имеющие непосредственного патологиче­ского отношения к болезненному состоянию. Они не являются ни подобными, ни противоположны­ми и совершенно гетерогенны симптомам заболе­вания. Врач, использующий этот метод, ведет, как я уже показывал, безответственную губительную игру с жизнью больного, применяя опасные сильно­действующие лекарства, действие которых не известно, которые выбраны на основе догадок и назначаются в больших и часто повторяющихся дозах. Наконец, вред этого метода обусловлен бо­лезненными операциями, направленными на отвле­чение болезни к другим областям тела и расто­чающими силы и жизненные соки больного посред­ством рвотных и слабительных, возбуждения слю­но- и потоотделения, но особенно он вреден из-за разбазаривания невозместимой крови. Все это при­нято в господствующей рутинной системе лече­ния, применяемой слепо и безжалостно, обычно с целью подражания больной природе в ее попытках самоизлечения, и без понимания того, насколько безрассудными являются стремления имитировать больную природу и подталкивать ее в этих очень несовершенных, обычно неуместных попытках, предпринимаемых инстинктивной неразумной жиз­ненной энергией, внедренной в наш организм. Эти стремления безрассудны, так как жизненная энер­гия прекрасно приспособлена для поддержания гар­монического развития жизни, но не для лечения ее болезней. При поражении болезнетворными аген­тами наш жизненный принцип способен лишь про­являть свое подавленное состояние, вызванное рас­стройством регулярности жизненных отправлений, в симптомах, которые разумный врач расценива­ет как мольбу о помощи. Если ее не оказывают, он пытается спастись через усиление болезни, обыч­но при помощи интенсивных выделений, не смуща­ясь их возможными результатами, часто с вели­чайшими жертвами и даже разрушением самой жизни.

Болезненно угнетенная жизненная сила имеет слишком мало возможностей для лечения болезней, и попытки ее не заслуживают подражания, по­скольку все вызванные ею в организме изменения и симптомы являются самим заболеванием. Какой же разумный врач будет стремиться подражать им, если только он хочет добиться излечения бо­лезни, не принося при этом в жертву самого боль­ного?

§23

Тем не менее, самый чистый опыт и самые тщательные исследования убеждают нас, что дли­тельно существующие симптомы болезни едва ли могут быть устранены и уничтожены противопо­ложными симптомами лекарств (как при антипа­тическом, энантиопатическом или паллиативном методе) и что, напротив, после временного и ка­жущегося облегчения они прорываются вновь, но только с возросшей интенсивностью и тяжестью проявлений (см. §§ 58—62 и 69).

§24

Не остается поэтому ни одного обещающего быть полезным при лечении болезней способа при­менения лекарств, кроме гомеопатического, при помощи которого мы ищем для совокупности всех симптомов каждого случая болезни лекарство, ко­торое по сравнению со всеми остальными лекар­ствами (патогенные эффекты которых известны благодаря испытаниям на здоровых индивидуумах) обладает силой и склонностью вызывать искусст­венное болезненное состояние, наиболее подоб­ное таковому в подлежащем лечению случае.

§25

Чистый опыт¹³, единственный и непогреши­мый судья в искусстве исцеления, при самых тща­тельных испытаниях учит нас, что действенно то лекарство, которое проявляет в своем действии на здоровое человеческое тело способность вызывать наибольшее число симптомов, подобных тем, ко­торые наблюдаются в подлежащем лечению слу­чае заболевания, а также, при назначении доз под­ходящей потенции и разведения, быстро, радикаль­но и окончательно устраняет совокупность сим­птомов этого болезненного состояния, то есть (§ 6—16) все заболевание, и изменяет его на со­стояние здоровья. Опыт учит нас также, что все лекарства исцеляют те болезни, симптомы кото­рых в наибольшей степени сходны с их собст­венными, и не оставляют ни одного из них не­излеченным.

¹³ Я не имею в виду тот опыт, которым хва­стают обычные врачи старой школы после многих лет упорной работы с множеством сложных ре­цептов против многочисленных болезней, которые они никогда внимательно не изучали, но которые, сохраняя верность тенетам своей школы, они счи­тают уже описанными в трудах по систематиче­ской патологии, в которых предполагается, что можно выявить некое воображаемое болезнетвор­ное вещество или некую другую гипотетическую аномалию. Эти врачи всегда что-то видели в бо­лезненных явлениях, но не понимали, что именно, и получали результаты воздействия многих сил на неизвестный объект, то есть такие результаты, распутать которые было бы под силу одному только Богу, результаты, которые не могли ни научить чему-либо, ни обогатить врачей новым опытом. Пятьдесят лет такого опыта ничем не отлича­ются от пятидесятилетнего рассматривания в ка­лейдоскоп неизвестных окрашенных объектов, об­разующих при непрекращающемся вращении тыся­чи неподдающихся учету постоянно меняющихся фигур!

§26

Это определяется следующим гомеопатиче­ским законом природы, иногда смутно предпола­гавшимся, но до сих пор полностью не осознан­ным, и которому в полной мере обязано каждое из осуществленных когда-либо истинных изле­чений.

Более слабое динамическое поражение навсе­гда уничтожается в живом организме более силь­ным, если последнее (отличаясь по своей природе) чрезвычайно подобно первому в своих проявлениях¹⁴.

¹⁴ Таким образом излечиваются как соматиче­ские, так и психические заболевания. Отчего рано на рассвете наблюдатель перестает видеть ярко светящийся Юпитер? Благодаря более сильному и очень сходному воздействию на его зрительный нерв яркости света наступающего дня! Как можно в зловонных местах наилучшим образом успокоить раздраженный обонятельный нерв?При помощи ню­хательного табака, оказывающего на обоняние по­добное, но более сильное действие. Ни музыка, ни сахарные булочки, действующие на органы других чувств, не могут устранить этого ощущения не­приятного запаха. А как удается солдатам ловко заглушать жалобные крики прогоняемого сквозь строй? При помощи пронзительных звуков флей­ты в сочетании с барабанным боем! А как умень­шают нагоняющий ужас рев неприятельских пу­шек? Грохотом барабанов! Поскольку ни та, ни дру­гая цель не может быть достигнута ни блеском униформы, ни призывами соблюдать дисциплину. Сходным образом, печаль и горе будут вытеснены из сознания упоминанием о большем несчастье, слу­чившимся с другим человеком, даже если оно и ока­жется вымышленным. Скверные последствия не­умеренной радости будут устранены питьем ко­фе, который сам способен вызывать чрезмерно ра­достное настроение. Нации вроде немцев, столе­тиями погружавшиеся глубже и глубже в бездуш­ную апатию и приводящее к вырождению крепо­стничество, должны быть сначала еще глубже втоптаны в грязь Западным Завоевателем так, чтобы их положение стало невыносимым, тогда они преодолевают собственную посредственную са­мооценку, в них пробуждается человеческое дос­тоинство, и они впервые поднимают голову как немецкий народ.

§27

Целебная сила лекарств определяется поэто­му их симптомами, подобными болезни, но пре­восходящими ее по своей силе (§ 12—26), так что каждый отдельный случай болезни наиболее на­дежно, радикально, быстро и окончательно унич­тожается и устраняется только лекарством, спо­собным вызвать (в организме человека) наиболее сходным и полным образом совокупность его сим­птомов, и которое в то же самое время сильнее болезни.

 

§28

Так как этот естественный закон лечения про­является в каждом чистом эксперименте и при ка­ждом верном наблюдении везде в мире, и факт его существования, следовательно, установлен, то не имеет большого значения, каким могло бы быть научное объяснение того, как это все происходит, и я не придаю большого значения попыткам объ­яснить это. Однако следующая точка зрения пред­ставляется мне наиболее вероятной, поскольку основывается на предпосылках, почерпнутых из опыта.

§29

Поскольку каждое заболевание (не являющее­ся полностью хирургическим) заключается только в особом, болезненном, динамическом отклоне­нии жизненной энергии (жизненного принципа), проявляющемся в ощущении и движении, постоль­ку при каждом гомеопатическом излечении этот жизненный принцип, динамически поврежденный естественной болезнью, захватывается несколько более сильным искусственным болезненным про­явлением через назначение лекарственной потен­ции, выбранной в точности в соответствии с по­добием симптомов. Благодаря этому ощущение ес­тественной (более слабой) динамической болезни ослабевает и исчезает. Эти болезненные проявле­ния не существуют более для жизненного прин­ципа, который теперь захвачен и управляется более сильной искусственной болезнью. Искусствен­ная болезнь вскоре утрачивает свою силу, и паци­ент оказывается излеченным. Жизненный двига­тель, освобожденный таким образом, может сно­ва поддерживать жизнь в ее здоровом состоянии. Этот процесс наиболее вероятен, и отстаивающая его гипотеза основывается на следующих поло­жениях.

§30

Здоровое человеческое тело в гораздо боль­шей степени оказывается подверженным воздей­ствию лекарств (отчасти потому, что величину до­зы мы регулируем по собственному усмотрению), чем естественных патогенных воздействий, так как естественные болезни излечиваются и преодоле­ваются подходящими лекарствами

¹⁵ Кратковременность действия искусственных, болезнетворных сил, которые мы называем лекар­ствами, несмотря на их большую силу делает воз­можным более быстрое их преодоление жизненной силой по сравнению с менее сильными естествен­ными заболеваниями. Последние, благодаря только лишь своей длительности, обычно равной продол­жительности жизни (псора, сифилис, сикоз), ни­когда не могут быть побеждены и изгнаны одной жизненной силой, пока врач не подействует на по­следнюю более сильным, но очень сходным агентом, гомеопатическим лекарством. Излечения многолет­них болезней (§ 46) присоединением оспы или кори (каждая из которых совершает цикл развития всего за несколько недель) являются очень близкими по своей сущности событиями.

 

§31

Враждебные силы, частично психические, частично физические, воздействию которых под­вержено наше земное существование, и называю­щиеся болезненными вредными агентами, не об­ладают силой вызывать болезненные нарушения здоровья человека безусловно¹⁶. Но мы можем за­болеть под их влиянием, и организм, выведенный из состояния здоровья, претерпит ненормальные ощущения и отправления только в том случае, ес­ли он достаточно долго подвергался этим воздей­ствиям и достаточно чувствителен к ним, следо­вательно, они не могут вызвать болезнь у каждого человека и каждый раз.

¹⁶ Когда я называю болезни расстройством в состоянии здоровья человека, я далек от стремле­ния дать тем самым сверхфизическое объяснение внутренней природы как болезней вообще, так и каждого частного заболевания. Я хотел лишь от­метить, что, как это можно доказать, болезни не являются и не могут быть механическими или химическими повреждениями материальных суб­станций тела и не зависят от материального бо­лезнетворного вещества, но являются лишь духов­ным динамическим расстройством жизни.

§32

Но совершенно противоположным образом дело обстоит с искусственными болезнетворными агентами, которые мы называем лекарствами. Ка­ждое истинное лекарство действует всякий раз, при всех обстоятельствах, на каждого человека и вы­зывает у него свои особенные симптомы (ясно ощущаемые, если доза достаточно велика), таким образом, ясно, что каждый живой человеческий организм подвержен их воздействию и приобре­тает лекарственную болезнь всегда и абсолютно (безусловно), чего, как было сказано выше, нико­гда не может быть при естественных заболеваниях.

 

§33

Опыт¹⁷ в соответствии с этим фактом несо­мненно указывает, что живой человеческий орга­низм склонен и предрасположен к вредному воз­действию лекарственным сил в гораздо большей степени, чем к воздействию вредных болезнетвор­ных агентов и инфекционных миазмов, или, ина­че говоря, он показывает, что болезнетворные вред­ные агенты способны болезненно нарушать здоро­вье человека, но воздействие их подчинено и обу­словлено, часто значительно обусловлено; в то вре­мя как лекарственные агенты обладают абсолют­ным и безусловным воздействием, намного превос­ходя первые.

¹⁷ Подтверждением этого служит следующий поразительный факт. До 1801 года гладкая скар­латина Сиденгама, периодически распространяв­шаяся эпидемиями среди детей, поражала каж­дый раз без исключения всех детей, которым уда­лось избежать заражения в предыдущую эпидемию. Во время сходной эпидемии, очевидцем которой я был в Кенигслютере, напротив, все дети, своевременно принявшие небольшую дозу белладонны избе­жали поражения этим крайне заразным детским заболеванием. Если лекарства могут предохранять от заболевания, свирепствующего вокруг, то это означает, что они обладают существенно более мощным воздействием на жизненную силу.

§34

Большая сила искусственных болезней, вы­званных лекарствами, не является, тем не менее, единственным объяснением способности послед­них излечивать естественные заболевания. Для то­го, чтобы они могли привести к исцелению, необ­ходимо, прежде всего, чтобы они могли вызывать в теле человека искусственную болезнь, насколько возможно подобную заболеванию, подлежащему ле­чению. Искусственная болезнь, обладающая боль­шей силой, переводит болезненное состояние ин­стинктивного жизненного принципа, не способ­ного самого по себе ни к отражению, ни к запо­минанию, в состояние чрезвычайно сходное. Она не только затеняет, но подавляет и тем самым уничтожает нарушение, вызванное естественным заболеванием. Это настолько верно, что ни одно уже существующее заболевание не может быть, да­же самой Природой, вылечено посредством до­бавления нового несходного заболевания, сколь бы сильным оно не было. Так же мало может быть оно излечено врачами при помощи лекарств, не способных вызвать подобное болезненное состоя­ние в здоровом теле.

§35

Для иллюстрации этих положений мы долж­ны рассмотреть три различных случая, связанных как с естественно случающимся совпадением у од­ного человека двух несходных естественных бо­лезней, так и с обычным лечением болезней не­подходящими аллопатическими лекарствами, то есть лекарствами, не способными вызвать искус­ственное болезненное состояние, подобное под­лежащему лечению заболеванию, в то время, ко­гда даже сама Природа не может устранить уже существующую несходную болезнь негомеопати­ческим средством, какой бы силы оно ни было, и когда так же малоэффективно при лечении любых болезней негомеопатическое использование даже сильнейших лекарств.

§36

I. Если две несходные болезни равной силы встречаются одновременно у одного человека, или, особенно, если существовавшая ранее оказывает­ся сильнее, то новое заболевание изгоняется из организма и не вызывает его поражения. Стра­дающий тяжелым хроническим заболеванием боль­ной не будет инфицирован умеренной осенней ди­зентерией или другой заразной болезнью. Леван­тийская чума, как пишет Ларри¹⁸, не проявляется там, где преобладает цинга, а люди, страдающие экземой, не заболевают ею. Рахит, указывает Джен-нер, препятствует действию вакцинации. Соглас­но фон Хильденбранду, страдающие от легочной чахотки не восприимчивы к эпидемическим ли­хорадкам, если последние не оказываются очень заразными.

¹⁸ «Memoires et Observations», в Description de I'Egypte, torn I.

§37

Также и при обычном лечении старая хрони­ческая болезнь остается неизлеченной и неизме­ненной, если лечение осуществляется в соответ­ствии с обычным аллопатическим методом, то есть лекарствами, не способными вызвать у здорового индивидуума изменения, подобные болезни; это происходит даже в тех случаях, когда лечение длит­ся годами, и применяемые лекарства не слишком разрушительны для здоровья¹⁹. Все это ежедневно подтверждается на практике и не нуждается в даль­нейших иллюстрациях.

¹⁹ При лечении заболевания сильнодействующи­ми аллопатическими лекарствами вместо него воз­никнут новые еще более трудно поддающиеся ле­чению и опасные для жизни.

§38

П. Случай, когда новое несходное заболева­ние оказывается сильнее. В этом случае заболева­ние, которым вначале страдал пациент, как более слабое, будет с наступлением более сильного отстранено и подавлено до тех пор, пока последнее не завершит цикл своего развития или не будет вылечено, и тогда старое заболевание проявится вновь неизлеченным. Тулыжус²⁰ наблюдал, что у двоих детей, страдавших одним из видов эпилеп­сии, на время прекратились припадки, когда они заболели стригущим лишаем (tinea). Однако, как только высыпания на голове исчезли, припадки возобновились с прежней частотой. Шёпф²¹ ви­дел, как зуд проходил с развитием цинги, но по­являлся снова после ее окончания. Точно так же легочная чахотка прекращала свое развитие на вре­мя заболевания сыпным тифом и снова возобнов­ляла свое течение после завершения последнего²². Если мания развивается у туберкулезного больно­го, то ею устраняется чахотка со всеми ее симпто­мами, однако, когда мания проходит, чахотка не­медленно возобновляется и оказывается фаталь­ной²³. При совпадении эпидемий кори и оспы и инфицировании ими одного и того же ребенка уже развившаяся корь подавляется присоединившей­ся несколько позднее оспой и не может завершить своего цикла развития до излечения оспы. Одна­ко нередко случается, что и привитая оспа, как это наблюдал Манге²⁴, подавляется на четыре дня наслоением кори, и завершает свой цикл после развития периода шелушения последней. Даже в тех случаях, когда прививка оспы была произве­дена шесть дней назад, корь задерживает воспале­ние в месте прививки на одном уровне, и оспа не развивается до тех пор, пока корь не совершит свой обычный семидневный цикл развития²⁵. При эпидемиях кори многие инфицируются на четвертыи или пятый день после прививки оспы, и корь препятствует развитию последней до окончания своего собственного курса, после чего оспа всегда появляется и проходит цикл своего обычного раз­вития²⁶. Истинная, гладкая, рожеподобная скар­латина Сиденгема²⁷ с ангиной подавлялась на чет­вертый день высыпаниями коровьей оспы и не во­зобновлялась до окончания курса последней. Од­нако в другом случае, когда оба заболевания каза­лись равной силы, коровья оспа была подавлена на восьмой день наслоением истинной, гладкой скарлатины Сиденгема, и ее красный очажок ис­чез до окончания скарлатины, после чего коровья оспа возобновила немедленно свое течение и за­вершила его обычным образом²⁸. Корь подавила развитие коровьей оспы: на восьмой день течения последней, практически на пике заболевания, раз­вилась корь; она остановила дальнейшее течение коровьей оспы, и последняя не могла завершить своего цикла до развития коревого шелушения, так что на шестнадцатый день болезни, по наблю­дениям Кортума²⁹, больной выглядел так же, как и на десятый.

Даже после начала кори прививка коровьей оспы хотя и вступает в силу, но болезнь не совер­шает своего обычного развития до исчезновения кори, что также наблюдал Кортум³⁰.

Я сам видел, что свинка (angina parotidea) не­медленно исчезла, как только вступила в силу и почти достигла максимума прививка коровьей ос­пы, и только после окончания последней и исчез­новения ее красного очажка это сопровождающее­ся лихорадкой и вызываемое специфическим миазмом опухание околоушных и подчелюстных же­лез восстановилось и совершило свой обычный семидневный цикл развития.

Так происходит со всеми несходными болез­нями; более сильная подавляет более слабую (ко­гда они не осложняют одна другую, что редко слу­чается при острых заболеваниях), но никогда одна не излечивает другую.

²⁰ Obs., lib. I. obs. 8.

²¹ В Hufeland's Journal, XV, 2.

²² Шевалье, в «Neusten Annalen der franzosishen Heilkunde» Гуфеланда, II, p. 192.

²³ «Mania phthisi superveniens earn eum omnibus suis phaenomenis auffert, verum max redit phthisis et occidit, abeunte mania.» [Мания, возникающая при максимальном развитии чахотки, устраняет ее и все ее симптомы, однако по окончании мании ча­хотка вскоре возвращается и оказывается роко­вой.] Reil Memorab., fasc. HI, V, p. 171.

²⁴ В Edinb. Med. Comment., pt. I, 1.

²⁵ Джон Хантер, «О венерических болезнях», с. 5.

²⁶ Реши, в Edinb. Med. Comment., Ill, p. 480.

²⁷ Очень точно описанная Вайтерингом и Плен-цизом, но значительно отличающаяся от пурпуры и часто ошибочно называемая скарлатиной. Толь­ко в последние годы эти два заболевания, значи­тельно различавшиеся ранее, стали напоминать друг друга по своим симптомам.

²⁸Дженнер, в Medicinishe Annalen, Aug., 1800, p. 747.

²⁹ В Journal der praktischen Arzneikunde Гуфе­ланда, XX, 3, p. 50.

³⁰ Там же.

§39

Последователи обычной медицинской шко­лы наблюдали все это в течение многих веков; они видели, что сама Природа не может вылечить бо­лезнь развитием другой, какой бы сильной та ни была, если новая болезнь несходна с уже сущест­вующей в теле человека. Что же мы должны ду­мать о них после того, как они, тем не менее, про­должали лечить хронические болезни аллопатиче­скими лекарствами, то есть лекарствами и их сме­сями, способными вызвать Бог ведает какое бо­лезненное состояние, но только не подобное под­лежащей лечению болезни? И даже если врачи до сих пор не присматривались внимательно к при­роде, жалкие результаты их лечения должны были бы указать им, что они идут по ложному пути. Неужели при лечении хронической болезни агрес­сивными, по своему обыкновению, аллопатиче­скими средствами они не понимали, что тем са­мым всего лишь создают искусственную болезнь, не сходную с уже имеющей место, которая лишь временно приостанавливает и подавляет основное заболевание, всегда возвращающееся, как только истощение сил больного делает невозможным про­должение аллопатических атак на его жизнь? Так, зудящие сыпи безусловно и очень скоро очищают кожу после назначения частых приемов сильных слабительных, но как только больной становится не в состоянии выносить более искусственную (не­сходную) болезнь кишок и принимать слабитель­ные, то или восстанавливаются прежние сыпи, или развиваются тяжелые симптомы внутренней псоры, и пациент в дополнение к неослабленному ос­новному заболеванию оказывается вынужденным страдать от вызванных несварением болей и не­достатка изгоняющей силы кишечника. Так, если обычные врачи, с целью искоренения хронической болезни, создают и поддерживают искусственные язвы и выпускники на коже, то они НИКОГДА не достигают цели, они НИКОГДА не смогут вы­лечить болезнь таким образом, поскольку эти ис­кусственные кожные язвы совершенно чужерод­ны и аллопатичны внутреннему поражению; но поскольку раздражение, вызываемое отдельными тканями, оказывается, по крайней мере иногда, более сильным (несходным) заболеванием, чем уже существующее, постольку последнее иногда не­сколько ослабляется и подавляется на неделю или две. Но оно всего лишь подавляется и не надолго, а силы пациента тем временем неуклонно тают. Эпилепсия, как свидетельствуют Пеклин³¹ и дру­гие авторы, подавляемая, если они берутся за ле­чение, в течение многих лет выпускниками, неиз­бежно возвращается в более тяжелой форме. Но ни слабительные при зуде, ни выпускники при эпи­лепсии не могут быть более гетерогенными, более несходными нарушающими агентами — не могут быть более аллопатическим, более истощающим методом лечения — чем их привычные прописи, составляемые из неизвестных ингредиентов и ис­пользуемые в обычной практике для лечения дру­гих, безымянных и бесчисленных видов болезней. Они также истощают больного и только на корот­кое время подавляют или приостанавливают за­болевание, будучи не в состоянии вылечить его, а при длительном использовании всегда добавляют к старой болезни новую.

Obs. phys. med., lib. II, obs, 30.

§40

III. В случае, когда новое заболевание, после длительного воздействия на организм, наконец присоединяется не старой несходной болезни и об­разует вместе с ней комплексное заболевание, ка­ждая из них занимает свое место в организме, то есть наиболее восприимчивые органы и принад­лежащие ей области, предоставляя остальное дру­гому несходному заболеванию. Так, сифилитиче­ский пациент может стать псорическим и vice versa. Так как две болезни несходны между собой, то они не могут ни устранить, ни излечить друг друга. По­началу с появлением псорических высыпаний ве­нерические симптомы затихают и приостанавли­ваются, но с течением времени (поскольку сифи­лис, по крайней мере, не уступает по силе псоре) они соединяются³², то есть вовлекают в болезнен­ный процесс соответствующие им части тела, и болезнь тем самым оказывается более тяжелой и труднее поддается лечению.

Когда встречаются две несходных острых бо­лезни, как например, корь и оспа, то обычно, как уже говорилось выше, одна подавляет другую. Тем не менее, при подобных тяжелых эпидемических заболеваниях были редкие случаи, когда две не­сходные острые болезни одновременно возника­ли в одном теле и объединялись на короткое время. При эпидемии, в течение которой одновре­менно преобладали оспа и корь, П. Рассел³³ толь­ко в одном случае из трехсот (в которых эти бо­лезни устраняли или подавляли друг друга, и корь развивалась через двадцать дней после начала ос­пы, а оспа — на семнадцатый или восемнадцатый день кори, так что развившееся ранее заболевание проделывало свой обычный цикл развития) одно­временно встретил оба эти несходные заболева­ния у одного человека. Рейни³⁴ свидетельствует о совпадении оспы и кори у двух девочек. Дж. Мо­рис³⁵ за всю свою практику наблюдал только два таких случая. Близкие случаи описываются в ра­ботах Этмюллера³⁶ и некоторых других.

Ценкер³⁷ видел, как оспа совершала свой обычный цикл развития при совпадении с корью и с пурпурой.

Дженнер наблюдал, как оспа проделала свой неизмененный курс при ртутном лечении сифи­лиса.

³² В результате тщательных, экспериментов и анализа случаев излечения сложных заболеваний я пришел к твердому убеждению в том, что не мо­жет быть истинного объединения двух болезней, но что в таких случаях одно заболевание сущест­вует в организме рядом с другим, каждое в наибо­лее соответствующем ему месте, и полное излече­ние будет достигнуто при благоразумном чередо­вании лучших меркуриальных препаратов с лекар­ствами, специфичными для псоры, при назначе­нии каждого из них в наиболее приемлемых фор­мах и дозах.

³³ См. Transactions of a Society for the Improve­ment of Med. and Chir. Knowledge, H.

³⁴ В Edinb. Med. Comment., Ill, p. 480.

³⁵ В Med. and. Phys. Journ., 1805.

³⁶ Opera, H, p. 1, chap. 10.

³⁷ В Hufeland's Journal, XVII.

§41

Гораздо чаще, чем сочетание естественных бо­лезней у одного и того же человека и их взаимное осложнение, наблюдаются болезненные осложне­ния, вызываемые в результате неверного лекарст­венного лечения (аллопатический метод), длитель­ного использования неподходящих лекарств. К ес­тественной болезни, подлежащей лечению, добав­ляются тогда, благодаря постоянному повторению назначения неподходящего лекарственного сред­ства, новые, часто очень длительные, болезнен­ные состояния, соответствующие природе этого средства. Они постепенно сливаются с несходным старым заболеванием (которое они не могли из­лечить на основании подобия действия, то есть гомеопатически) и осложняют его, добавляя к ста­рой болезни новое, несходное искусственное хро­ническое заболевание и ставя, тем самым, паци­ента перед лицом уже двух, а не одной, болезней, существенно отягчая его состояние и делая лече­ние очень трудным, часто почти невозможным. Многие случаи, совета по поводу которых спра­шивают в медицинских журналах, а также многие случаи, описанные в медицинских сочинениях, подтверждают истинность сказанного. Сходны с описанной ситуацией и те частые случаи, когда венерическая болезнь с шанкром, особенно осложненная псорой или дискразией, обусловленной кондиломатозной гонореей, не только не излечи­вается продолжительным или часто повторяющим­ся назначением неподходящих меркуриальных пре­паратов, но и захватывает свое место в организме наряду с постепенно развивавшейся тем временем ртутной интоксикацией38, и образует вместе с ней ужасного монстра сложного заболевания (под об­щим названием замаскированной венерической бо­лезни), которое, если и излечивается, то лишь с величайшими трудностями.

³⁸ Поскольку ртуть, наряду с болезненными сим­птомами, благодаря подобию которых она может гомеопатически излечивать венерическое заболе­вание, имеет среди своих эффектов много других, не сходных с симптомами сифилиса, как напри­мер, опухание и изъязвление костей, которые, при назначении ртути в больших дозах, вызывают но­вые заболевания и разрушают тело, особенно если случай, как это часто бывает, осложнен псорой.

§42

Сама Природа допускает в некоторых случа­ях, как уже было указано, одновременное сущест­вование двух (и даже трех) естественных болезней у одного и того же человека. Следует отметить, что это осложнение случается, тем не менее, лишь при сочетании двух несходных болезней, которые согласно вечным законам природы не устраняют, не уничтожают и не излечивают друг друга, но, кажется, обе (или все три) продолжают раздель­ное существование в организме и, сохраняя свое влияние на восприимчивые к ним части и органы тела, часто не представляют вследствие несходст­ва их природы существенной угрозы жизни.

§43

Совершенно противоположным оказывается результат сочетания в организме двух подобных заболеваний, то есть присоединения к болезни, уже существующей, новой, подобной ей и более силь­ной. В этих случаях мы видим, как излечение мо­жет быть достигнуто силами природы, и получаем наглядные уроки того, как лечение должно осу­ществляться и человеком.

§44

Две подобные болезни не могут ни подавить (возможность чего для несходных заболеваний бы­ла показана в примере I), ни временно приостано­вить одна другую (как было описано для несход­ных болезней в примере II) таким образом, чтобы старая возобновила свое течение после окончания новой. Так же мало могут две подобные болезни (что было описано в случае несходных болезней в примере III) совместно существовать в одном и том же организме или совместно образовывать уд­военное сложное заболевание.

§45

Напротив! Две болезни, различающиеся по своей сущности (см. также § 26, прим.), но крайне сходные в проявлениях и вызываемых ими стра­даниях и симптомах, безусловно уничтожают од­на другую, когда бы они не встретились в орга­низме. Более сильное заболевание уничтожает ме­нее сильное по той простой причине, что при воз­действии на организм поражает в точности те же самые части тела, что и существовавшая ранее ме­нее сильная болезнь. Последняя поэтому подав­ляется и перестает вызывать характерные для нее эффекты39. Другими словами, новое, подобное и более сильное воздействие начинает определять ощущения пациента, и жизненный принцип тем самым, вследствие специфичности этого воздей­ствия, становится нечувствительным к более сла­бому, подавленному и не существующему более заболеванию, поскольку оно никогда не было чем-то материальным, но лишь динамическим, духов­ным расстройством. Жизненный принцип, следо­вательно, оказывается пораженным, да и то лишь временно, новым подобным патогенным воздей­ствием.

³⁹ Точно так же, как образ пламени лампы бы­стро исчезает с нашей сетчатки под более силь­ным воздействием солнечного луча, попавшего в глаз.

 

§46

Можно было бы привести множество приме­ров заболеваний, излеченных в соответствии с ес­тественными законами, присоединением других, проявляющихся сходными симптомами, болезней. Однако это не является необходимым, поскольку наша цель состоит в том, чтобы говорить о чем-то определенном и несомненном, ограничить наше внимание исключительно теми (несколькими) за­болеваниями, каждое из которых выделено в очер­ченную нозологическую единицу, вызывается кон­кретным миазмом и обладает собственным чет­ким наименованием.

Выдающееся положение среди них занимает оспа, наводящая ужас большим количеством опас­ных симптомов. Она устранила и излечила мно­жеством болезней со сходными проявлениями.

Как часто вызывает оспа жестокую офталь­мию, иногда приводящую даже к слепоте! И вот смотрите (!), привив ее, Дезото⁴⁰ окончательно вы­лечил хроническую офтальмию, и Лерой⁴¹ про­демонстрировал еще один случай такого же из­лечения.

Ею же, по сообщению Клейна⁴², была совер­шенно излечена существовавшая уже два года сле­пота, развившаяся после подавления парши.

Как часто вызывает оспа глухоту и одышку! И оба этих хронических заболевания, по наблю­дениям Дж. Фр. Клосса⁴³, она устранила, достиг­нув своего максимума.

Частым симптомом оспы является опухание яичек, и даже очень сильное. Именно вследствие этого она смогла, благодаря подобию своих про­явлений, излечить, как это наблюдал Клейн⁴⁴, боль­шую твердую опухоль левого яичка, образовавшую­ся после ушиба. Еще один наблюдатель⁴⁵ описал излечение похожей опухоли яичка.

Среди мучительных симптомов оспы есть и состояние кишок, подобное развивающемуся при дизентерии, и оспа как подобный патогенный фак­тор подавила, по наблюдениям Фр. Вендта⁴⁶, слу­чай заболевания дизентерией.

Оспа, развивающаяся после прививки, совер­шенно устраняет гомеопатически, вследствие боль­шей силы и значительного подобия, симптомы ко­ровьей оспы и не дает ей развиться полностью. Но в то же время, коровья оспа, достигшая мак­симума своего развития, вследствие выраженного сходства, гомеопатически значительно ослабляет развивающуюся вслед за ней оспу и существенно уменьшает ее тяжесть⁴⁷, как свидетельствуют Мю-ри⁴⁸ и многие другие.

Привитая коровья оспа, жидкость которой на­ряду с защитным веществом содержит и иное за­разное вещество, вызывающее распространенные кожные высыпания, состоящие из небольших су­хих (изредка больших и нагнаивающихся) узелков с маленьким красным кружком вокруг, часто в со­четании с круглыми красными пятнами на коже, сопровождающимися чрезвычайно сильным зудом. Они не так уж редко появляются за несколько дней до красного кружка коровьей оспы, но все-таки гораздо чаще несколькими днями после него и ос­тавляют после себя маленькие красные пятна на коже. Многие наблюдатели указывают⁴⁹, что благодаря подобию этого добавочного миазма, коро­вья оспа совершенно и окончательно излечивает аналогичные, часто уже длительно существующие и мучительные кожные высыпания у детей.

Коровья оспа, специфическим симптомом ко­торой является опухание руки⁵⁰, излечила опух­шую и наполовину парализованную руку⁵¹.

Лихорадка, сопровождающая коровью оспу и появляющаяся в период образования красного кружка, гомеопатически излечила по наблюдени­ям младшего Хардеджа⁵², два случая перемежаю­щейся лихорадки. Эти наблюдения подтверждают отмеченный ранее Дж. Хантером⁵³ факт невозмож­ности сосуществования двух лихорадок (подобных заболеваний) у одного и того же человека.

Характером лихорадки и кашля корь сильно напоминает коклюш, и поэтому Босквиллон⁵⁴ от­метил, что при эпидемиях, при которых распро­странялись оба эти заболевания, многие дети, по­раженные корью, не заболевали коклюшем. Корь защитила бы от поражения коклюшем их всех и при всех последующих эпидемиях, если бы только коклюш не был бы заболеванием, лишь отчасти напоминающим корь, то есть если бы в числе его симптомов была и кожная сыпь, характерная для кори. Но поскольку он тем не менее ею не обла­дает, корь может только предотвратить инфици­рование большого числа детей, да и то лишь при одновременном распространении эпидемий.

Если, тем не менее, корь совпадает с заболе­ванием, обладающим ее ведущим симптомом, сы­пью, то она безусловно может устранить и гомеопа­тически излечить⁵⁵ это последнее. Так, по наблюдениям Кортума⁵⁶, хронические герпетические вы­сыпания были полностью и окончательно (гомео­патически) излечены в результате развития кори. Милиарная сыпь на лице, шее и руках, сопровож­давшаяся чрезвычайным жжением, усиливавшая­ся при каждой перемене погоды и существовав­шая на протяжении шести лет, после инфициро­вания корью приобрела вид опухоли на поверхно­сти кожи, а по завершении течения кори экзанте­ма была излечена и более не возобновлялась⁵⁷.

⁴⁰ Traits de I'inoculation, p. 189.

⁴¹ Heilkundefiir Mutter, p. 384.

⁴² Interpres clinicus, p. 293.

⁴³ Neue Heilart der Kinderpocken. Utm, 1769, p. 68, и Specim., obs. 18.

⁴⁴ Ор. cit.

⁴⁵ Nov. Act. Nat. Cur., vol. I, obs. 22.

⁴⁶ Nachricht van dem Krankeninstitut zu Erlangen, 1783.

⁴⁷ Этим, кажется, можно объяснить тот за­мечательный факт, что именно после повсемест­ного распространения вакцинации коровьей оспой по Дженнеру, человеческая оспа перестала прояв­ляться так же широко, как 40—45лет назад, ко­гда в городе, перенесшем эту гибельную эпидемию, погибала половина или даже три четверти детей.

⁴⁸ Биллион, Ueber die Kuhpockenimpfung, aus dem Engl., mit Zusatzen G. P. Muhry, Jottingen, 1808.

⁴⁹ Особенно Клавир, Хюрель и Дезморме в Bul­letin des Sciences Medicates, publie par les membres du comite central de la Soc. de Medecine du Department de I'Eure, 1808; а также в Journal de Medicine Continue, vol. XV, p. 206.

⁵⁰ Балхорн в Hufeland's Journal, vol. X, p. 2.

⁵¹ Стевенсон в «Annals of Medicine» Дункана, lustr. H, vol. I, part 2, № 9.

⁵² В Hufeland's Journal, XXIII.

⁵³ О венерических болезнях, ч. 4. ^Куллен, «Элементы практической медицины», ч. 2, 1, 3. гл. VII.

⁵⁵ Или, по крайней мере, этот симптом уст­ранялся.

⁵⁶ В Hufeland's Journal, XX, 3, p. 50.

⁵⁷ Pay, Ueber d. Werth. des horn. Heilv., Heidelb., 1824, p. 85.

§47

Ничто, кроме вышеописанного, не может бо­лее ясно и понятно научить врача тому, какой ис­кусственный патогенный агент (лекарство) он дол­жен избрать для того, чтобы лечить безусловно, быстро и окончательно, в соответствии с процес­сами, имеющими место в природе.

§48

Ни усилия природы, как мы это видели вы­ше, ни искусство врача не могут ни в одном слу­чае устранить уже существующее поражение или заболевание посредством несходного патогенного агента, сколь бы сильным он ни был. Этой цели можно достичь в соответствии с вечными неиз­менными законами природы, не известными до сего времени, исключительно при помощи факто­ра, подобного своими симптомами и несколько бо­лее сильного.

§49

Мы бы смогли узнать и гораздо большее число действительных, естественных гомеопатических из­лечений такого рода, если бы, с одной стороны, наблюдатели были бы более внимательны к ним, а с другой — если бы в природе не было такого недостатка в полезных гомеопатических заболева­ниях.

§50

Сама Могущественная Природа, как мы уже видели, мало что имеет в своем распоряжении в качестве инструментов гомеопатического лечения, кроме заразных болезней постоянного характера (чесотка), кори и оспы⁵⁸, то есть патогенных аген­тов такого рода⁵⁹, что выступая в качестве лекарств они оказываются более опасными для жизни, чем заболевание, которое они должны излечить, или же такими (как чесотка), которые вызвав исцеле­ние, сами в свою очередь нуждаются в лечении и искоренении. Оба эти обстоятельства делают их применение в качестве гомеопатических лекарств затруднительным, сомнительным и опасным. А сколь ничтожно число заболеваний, подобное ле­карство для которых находится в кори, оспе и че­сотке, среди болезней, которым подвержен чело­век! Таким образом, естественным путем лишь не­многие болезни могут быть излечены при помо­щи этих сомнительных и небезопасных гомеопа­тических средств, а лечение с их помощью связано с опасностью и большими трудностями еще и потому, что дозы их не могут быть, подобно дозам лекарств, уменьшены в соответствии с обстоятель­ствами. Пациент же, подвергшийся воздействию аналогичного заболевания хронического характе­ра, поражается опасной и длительной болезнью, оспой, корью (или чесоткой), в свою очередь тре­бующей излечения. И, тем не менее, мы можем указать на некоторые поразительные гомеопати­ческие излечения, достигнутые благодаря счаст­ливому совпадению, и видим так много неопро­вержимых доказательств единственного целебно­го закона природы, проявляющегося в них: Лечи на основании подобия симптомов!

⁵⁸ Иэкзантематозный заразный принцип, при­сутствующий в лимфе коровьей оспы.

⁵⁹ А именно, оспа и корь.

§51

Эти факты делают указанный терапевтиче­ский закон совершенно очевидным всякому ра­зумному человеку, и их вполне достаточно для это­го. Однако, с другой стороны, посмотрите, какие преимущества имеет человек над неразумной При­родой с ее случайными действиями. На сколько же тысяч гомеопатических патогенных агентов больше имеет человек в своем распоряжении для помощи страждущим собратьям среди лекарствен­ных веществ, распространенных во всем мирозда­нии! Среди них он имеет факторы, вызывающие всевозможные болезни, для всех бесчисленных, мыслимых и немыслимых естественных заболева­ний, при которых они могут оказать гомеопатиче­скую помощь — патогенные агенты (лекарствен­ные вещества), сила которых, после завершения их лечебного воздействия, преодолевается жизнен­ной силой, спонтанно исчезающие и не требую­щие, подобно чесотке, дополнительного лечения для их устранения — искусственные патогенные агенты, которые врач может разводить, разделять и потенциировать до бесконечности, и доза кото­рых может быть уменьшена до такой степени, что они будут лишь чуть сильнее естественного забо­левания, излечить которое они призваны. Таким образом, при этом несравненном методе лечения даже и в случаях самых давних заболеваний нет необходимости в ожесточенных нападках на орга­низм ради их искоренения. Лечение при этом ме­тоде осуществляется лишь в виде мягкого, неза­метного и, тем не менее, быстрого перехода от мучительного естественного заболевания к столь желанному состоянию стабильного здоровья.

§52

Существуют лишь два главных метода лече­ния: первый, основанный лишь на внимательном наблюдении за природой, тщательном эксперимен­тировании и чистом опыте, гомеопатический (ни­когда ранее осознанно не применявшийся) и вто­рой, который не использует всего этого, гетеропа-тический, или аллопатический. Каждый из них ис­ключает другой метод, и только тот, кто не знает ни одного из них, может впасть в заблуждение, будто они могут когда-либо сблизиться и даже объ­единиться, или может, следуя желанию больного, выставить себя в смешном свете, чередуя попере­менно оба метода и совершая тем самым тяжкое преступление против божественной гомеопатии.

§53

Действительно милосердные излечения осу­ществляются только в соответствии с гомеопати­ческим методом, который, как мы выявили ранее (§§ 7—25) при помощи опыта и дедукции, являет­ся без сомнения подлинным методом лечения, ис­кусство которого позволяет добиться исцеления наиболее быстро, надежно и необратимо, посколь­ку основано оно на вечном неопровержимом за­коне природы.

Подлинное гомеопатическое целебное искус­ство является единственно верным методом, един­ственно подходящим для человеческого искусст­ва, единственным прямым путем к исцелению, так же как не может быть более одной прямой между двумя заданными точками.

§54

Аллопатический метод, веками главенствовав­ший в различных системах, применяет против бо­лезни множество средств, обычно однако непод­ходящих (alloea) случаю. Каждая из этих систем, время от времени сменяющих друг друга и значи­тельно отличающихся одна от другой, присваивала себе гордое наименование Рациональной Ме­дицины⁶⁰.

Создатель каждой такой системы надменно полагал, что мог проникать во внутреннюю при­роду жизни в здоровом и больном ее состоянии, ясно распознавать ее проявления и соответствен­но предписывать, какую болезнетворную материю⁶¹ следует устранять из тела больного, знал, как из­гнать ее для того, чтобы вернуть ему здоровье, и мог делать все это в соответствии с необоснован­ными предположениями и случайными догадками без того, чтобы честно вопрошая природу, при­слушиваться без предубеждения к голосу опыта. Заболевания считались состояниями, практически всегда возобновляющимися в одном и том же ви­де. Большинство систем давали таким образом на­именования этим воображаемым картинам болез­ней и классифицировали их, каждая по-своему. Лекарствам приписывались свойства, благодаря ко­торым, как предполагалось, они могли излечивать эти ненормальные состояния. (Отсюда бесчислен­ные книги по Materia medica)⁶².

⁶⁰ Как будто при утверждении науки, осно­ванной на наблюдении природы, чистом экспери­менте и опыте могут иметь место пустые спеку­ляции и схоластическая похвальба.

⁶¹ До самого недавнего времени никто не мог признать динамического действия (примечание к § 11) болезнетворных агентов, каким является дей­ствие лекарств на жизнь животного организма. Поэтому полагали, что лечению при болезнях под­лежит нечто материальное, что следует удалить из организма.

⁶² Переполняют меру самолюбования сме­шивание (очень научное) множества различных ле­карств в так называемых прописях и назначение их часто и большими дозами, отдающее драгоцен­ную и ранимую человеческую жизнь в руки этих извращающих медицину врачей. Все это особенно верно в отношении выпускников, венесекций, рвот­ных, слабительных, пластырей, фонтанелей и при­жиганий.

§55

Вскоре однако широкая публика осознала, что при тщательном следовании любой из этих сис­тем неизбежно увеличиваются и утяжеляются стра­дания больного. Еще задолго до этого аллопаты были бы оставлены пациентами, если бы не пал­лиативные облегчения, производимые эмпириче­ски найденными лекарствами, почти моменталь­но ослабляющее страдание действие которых бы­ло очевидно для больных и поддерживало дове­рие к врачам.

§56

При помощи этого паллиативного (антипа­тического, энантиопатического) метода, введенно­го семнадцать столетий назад в соответствии с уче­нием Галена «Contraria contrariis», врачи до сих пор могли сохранять доверие своих пациентов, кото­рых они обманывали почти моментальными облегчениями. Однако из нижеследующего мы уви­дим, насколько бесполезным и даже вредным (в болезнях длительного течения) был этот метод в своих основах. Это, конечно, единственный из применяемых аллопатами методов, имеющий яв­ное отношение к части вызванных естественной болезнью страданий, но что это за отношение? В действительности это то самое отношение (прямо противоположное верному), которого следует вся­чески избегать, если мы не хотим обманывать па­циента, пораженного хронической болезнью63, или издеваться над ним.

⁶³ Третий способ использования лекарств при болезнях пытались разработать при помощи Изо-namuu, то есть метода лечения болезней теми же патогенными агентами, которые их вызывают. Да­же если и удавалось найти такой патогенный агент, то вследствие назначения его в высокопо-тенциированном виде и, следовательно, в изменен­ном состоянии, излечение достигалось только про­тивопоставлением подобного подобному.

Попытки излечения теми же самыми болезне­творными агентами (per Idem) противоречат здра­вому смыслу и всему опыту человечества. Первые последователи Изопатии думали, вероятно, о той пользе, которую принесли человечеству прививки коровьей оспы, предохраняющие вакцинированных от последующего заболевания натуральной оспой и излечивающие ее заранее. Однако коровья оспа и оспа натуральная являются лишь подобными забо­леваниями и ни в коем случае — одной и той же болезнью. Они различаются многими характери­стиками, а именно более быстрым и мягким тече­нием коровьей оспы, и особенно тем, что она ни­когда не может быть передана другому человеку только лишь вследствие его нахождения вблизи больного. Всеобщая вакцинация положила конец ужасным и страшным эпидемиям натуральной ос­пы, и это ее благородное действие выражено на­столько сильно, что нынешнее поколение полно­стью утратило представление о прежних поваль­ных эпидемиях.

Более того, несомненно, что если и далее сле­довать тем же путем, то при некоторых специ­фических заболеваниях животных, очень сходных с некоторыми важнейшими человеческими болезня­ми, можно будет выделить лекарственные веще­ства для последних и тем самым счастливо увели­чить арсенал гомеопатических средств.

Но использование человеческого патогенного агента (псоринум, получаемый от чесоточного боль­ного) против той же самой человеческой чесотки или ее последствий является — ?

Ничего не может получиться из этого, кроме новых бед и утяжеления болезни.

§57

Применяя этот антипатический метод на практике, обычный врач назначает против одного из многих других, оставляемых без внимания, бес­покоящих симптомов средство, о котором извест­но, что оно вызывает симптом прямо противопо­ложный тому, который предполагается подавить, на основании чего и ожидается скорейшее (пал­лиативное) облегчение. Он назначает большие дозы опиума для любых болей, поскольку это средство вскоре притупляет чувствительность; прописыва­ет то же лекарство при различных видах поноса, поскольку оно быстро останавливает перисталь­тику кишечника и вызывает снижение его чувствительности; его же он назначает и при бессонни­це, поскольку опиум быстро вызывает оглушение и коматозный сон; он назначает слабительные па­циенту, страдающему от запора; предписывает дер­жать обожженную руку в холодной воде, которая, благодаря разности температур, мгновенно, как по волшебству, устраняет жгучие боли; он погружает пациента, жалующегося на ознобы и недостаток жизненного тепла, в теплые ванны, которые сразу же согревают его; длительно страдающего слабо­стью он заставляет пить вино, поскольку больной тем самым моментально оживляется и взбадрива­ется; и сходным образом он применяет другие про­тивоположные (антипатические) лекарственные средства, хотя имеет их лишь чуть больше пере­численных здесь, так как специфическое (первич­ное) действие лишь небольшого числа веществ из­вестно обычной медицинской школе.

§58

Способ этот ведет к чрезвычайно несовершен­ному симптоматическому лечению (см. прим. к § 7), при котором врач односторонне рассматривает бо­лезнь, направляет свое внимание на единичный симптом и, следовательно, лишь на небольшую Часть целого, от чего, очевидно, нельзя ожидать столь желанной больным помощи против всей со­вокупности симптомов. Если даже, оценивая зна­чимость указанного метода, расценить это обстоя­тельство как второстепенное, то все-таки необхо­димо поинтересоваться, а был ли хотя бы один случай, когда такое антипатическое использование лекарств было полезно при хроническом или длительном заболевании, когда после временного облегчения оно не вызвало еще большего обост­рения паллиативно подавляемого симптома, обо­стрения всего заболевания? Каждый вниматель­ный наблюдатель согласится, что во всех случаях болезни без исключения за коротким антипатиче­ским облегчением следует ухудшение. Обычные врачи, тем не менее, привыкли давать другое объ­яснение последующему ухудшению и приписыва­ют его злокачественности исходного заболевания, только теперь проявляющегося впервые, или же развитию совершенно нового заболевания⁶⁴.

⁶⁴ Несмотря на то, что врачи до сих пор слиш­ком мало значения придавали тщательным наблю­дениям, обострения, столь неизбежно следовавшие за паллиативным лечением, не могли ускользнуть и остаться незамеченными. Поразительный при­мер этого мы можем обнаружить у Дж. Г. Шуль-ца в его Diss. qua corporis humani momentanearum alterationum specimina quaedam expenduntur [Дис­сертация, описывающая конкретные случаи крат­ковременных болезненных изменений в человеческом теле], Гале, 1741, § 28. Виллис отмечает нечто подобное (Pharm. rat., § 7, cap. 1, p. 298): «Opiata dolores atroscissimos plerumque sedant atque indolentiamprocurant, camque — aliquamdiu et pro stato quodam tempore continuant, quo spatio elapso dolores max recrudescunt et brevi ad solitam ferociam augenfur» [«Опиаты обычно успокаивают наибо­лее жестокие боли, вызывают нечувствительность и поддерживают ее в течение некоторого опреде­ленного периода времени. Когда этот период за­канчивается, боли вскоре вспыхивают вновь и в короткое время достигают прежней интенсив­ности»].

А также на странице 295: «Exactis opii viribus illico redeunt tormina, nee atrocitatem suam remittunt, nisi dum ab eodem pharmaco rusus incantuntur [«Ко­гда сила опия иссякает, колики немедленно воз­вращаются с неменьшей силой и длятся до тех пор, пока снова не будут устранены тем же лекарст­вом»]. Сходным образом Дж. Хантер («О венери­ческих болезнях», стр. 13) пишет, что вино и сер­дечные стимуляторы при назначении их ослаблен­ному больному усиливают деятельность сердца, не сообщая ему, однако, истинной силы, так что энер­гия тела тает пропорционально интенсивности возбуждающего воздействия; ничто не достигается при таком лечении, а слишком многое может быть утрачено.

§59

12.10.2001-?

Важные симптомы хронических болезней ни­когда не облегчались этими антагонистическими паллиативными средствами без того, чтобы не вы­звать противоположного состояния, рецидива или ощутимого обострения болезни, развивающегося несколькими часами позже. При постоянной сон­ливости днем врач прописывал кофе, первичное действие которого состоит в оживлении, когда же его действие заканчивалось, сонливость усилива­лась; при частых ночных пробуждениях, он, упус­кая из виду другие симптомы, назначал опиум в вечернее время, который при своем первичном действии вызывает тот же ночной (оглушенный, тупой) сон, однако в последующие ночи пациент еще более страдал от бессонницы, чем до лече­ния; хроническим поносам, он, невзирая на дручески ослабленного и холодного желудка, но при вторичном действии этих паллиативных средств, стимулирующих только при первичном воздейст­вии, желудок становился еще менее активным; хро­нический недостаток жизненной теплоты и озно­бы безусловно устранялись горячей ванной, но при вторичном действии пациент становился еще бо­лее слабым, холодным и зябким, чем ранее; сразу же после приложения к тяжко обожженным час­тям тела холодных примочек испытывалось облег­чение, но впоследствии жгучие боли обострялись в невероятной степени, а воспаление усиливалось и распространялось еще больше (см. Введение); при помощи вызывающих чихание средств, уси­ливающих выделение слизи, предполагалось ле­чить насморк с длительной заложенностью носа, но от внимания врача ускользало то, что болезнь еще более обострялась этими антагонистически­ми средствами (при их вторичном действии), и нос становился еще более заложенным; при помощи электричества, значительно стимулирующего при своем первичном действии мышечную деятель­ность, быстро добивались активизации уже почти парализованных конечностей, однако следствием такого лечения (вторичное действие) было пол­ное исчезновение мышечной раздражимости и пол­ный паралич; при помощи венесекций пытались устранить хронические приливы крови к голове, но за ними всегда следовало еще большее полно­кровие; практики обычной медицинской школы не знали для лечения паралитического оцепене­ния телесных и умственных сил, сочетающегося с отсутствием сознания и развивающегося при многих видах тифа, ничего лучшего, чем валериана, потому что она являлась одним из сильнейших лекарственных средств, вызывающих оживление и увеличивающих способность к движению; од­нако вследствие своего невежества они не знали, что эффект этот обусловлен первичным действи­ем валерианы, и после его завершения, при вто­ричном (антагонистическом) действии, организм погрузится в еще более глубокий ступор и обез-движенность, то есть в состояние паралича духов­ных и телесных сил (смерти); они не видели,что те самые заболевания, которые они чаще всего по­давляли валерианой, являющейся в этих случаях противоположно действующим, антипатическим средством, практически неизбежно оканчивались роковым образом. Врач старой школы радуется⁶⁵ тому, что может на несколько часов уменьшить частоту малого ускоренного пульса кахектическо-го пациента уже первой дозой ни с чем не сме­шанной наперстянки пурпурной (которая при сво­ем первичном действии замедляет пульс); вскоре однако восстанавливается прежняя частота пуль­са, повторные и увеличивающиеся раз от разу до­зы вызывают теперь все меньшее снижение час­тоты пульса, а вскоре и вовсе перестают влиять на него. На самом же деле, при вторичном действии, пульс уже невозможно сосчитать, сон, аппетит и силы пропадают, и вскоре, практически неизбеж­но, иногда на фоне умопомешательства, следует смерть. Как часто, короче говоря, болезни обост­ряются и даже отягчаются вторичным действием таких антагонистических (антипатических) средств. Старая школа с ее ложными теориями не осозна ет этого, но опыт на ужасных примерах не пере­стает учить нас.

 

См. Гуфеланд, памфлет «Die Homoopathie», с. 20.

 

§60

При возникновении осложнений, чего впол­не естественно ожидать при антипатическом ис­пользовании лекарств, обычные врачи полагают, что могут преодолеть затруднения назначением по поводу каждого нового обострения большей дозы лекарства, хотя достигаемое при этом облегчение⁶⁶ столь же непродолжительно. А поскольку необхо­димость назначения постоянно увеличивающихся доз паллиативного средства лишь возрастает, то неизбежно развивается или другое, более серьез­ное заболевание, или же уже существующее ста­новится неизлечимым, опасным для жизни и да­же смертельным. Но сколько-нибудь продолжитель­ное или значительное излечение не достигается ни­когда.

⁶⁶ Все обычные паллиативные средства, назна­чаемые больным в связи с теми или иными страда­ниями, всегда имеют в качестве своего последст­вия (как эти видно из приведенных примеров) уси­ление тех же самых страданий, и старые врачи вынуждены были поэтому назначать свои паллиа­тивные средства в возрастающих дозах, чтобы дос­тигнуть облегчения, хотя бы отдаленно напоми­нающего начальное, но оно никогда не было сколько-нибудь длительным и достаточным для предотвра­щения еще более острого рецидива болезни. Однако Бруссо, еще двадцатью пятью годами ранее, вы­ступал против безрассудного смешивания разнород­ных веществ в одном рецепте и тем самым поло­жил конец господству этой практики во Франции (за что ему благодарно человечество), ввел так называемую физиологическую систему (не прини­мая во внимание уже существовавший в то время гомеопатический метод лечения), метод лечения, направленный на постепенное уменьшение выражен­ности и окончательное искоренение страданий, применимый ко всем болезням человечества, но не осуществимый при помощи имевшихся в то время в арсенале врача паллиативных средств.

Будучи не в состоянии вылечить заболевание при помощи мягких (щадящих) и безвредных ле­карств, Бруссо нашел более легкий способ свести до минимума страдания больных ценой их жизнен­ных сил и, в конце концов, самой жизни — метод лечения, который, увы, казался его современникам приемлемым. Болезни проявляются тем ярче, и бо­ли тем интенсивнее, чем больше сил сумел сохра­нить пациент в ходе заболевания. Он стонет, жа­луется, кричит и взывает о помощи все громче и громче, так что врач, как бы он ни торопился ока­зать помощь, не может подать ее достаточно бы­стро. Бруссо было нужно лишь подавить жизнен­ную силу, постепенно уменьшая ее во все большей и большей степени, и вот пациент подвергался но­вым и новым кровопусканиям, все большее и боль­шее число пиявок и кровососных банок высасывало его жизненные соки (поскольку неповинную в стра­даниях больного и невосполнимую кровь считали ос­новной виновницей почти всех болезней). В той же пропорции пациент утрачивал и силы для воспри­ятия боли или выражения жестами или интен­сивными жалобами признаков ухудшения своего со­стояния. Больной затихал по мере ослабления его сил, окружающие расценивали это как свидетелъство улучшения состояния и готовились повторить те же меры при возобновлении страданий — спаз­мов, удушья, страхов или боли — поскольку раньше им удавалось так замечательно успокоить больно­го и дать надежду на скорое облегчение. При дли­тельных заболеваниях, когда больному удавалось со­хранить сколько-нибудь сил, его лишали еды, са­жали на «голодную диету» для того, чтобы тем самым еще успешнее подавить жизненные силы, а вместе с ними и беспокойство. Ослабленный паци­ент уже не имел сил протестовать против даль­нейшего использования пиявок, нарывных пласты­рей, теплых ванн и тому подобных средств. Смерть, после всех этих часто повторяемых истощающих жизненную энергию мер, должна была следовать незаметно для больного, уже лишенного сознания, и родственники, ослепленные облегчением послед­них страданий кровопусканиями и теплыми ван­нами, не могли осознать ее наступление и бывали крайне поражены, когда больной тихо отходил к вечному сну.

«Но знает Бог: лечение больного на его ложе болезни не было жестоким, поскольку укол неболь­шого ланцета практически безболезнен, раствор гуммиарабика (воды де Журме, практически един­ственного лекарства, которое применял Бруссо) был мягкого вкуса и не оказывал сколько-нибудь замет­ного действия, укусы пиявок незначительны, кро­вопускания выполнялись врачом тихо и незаметно, теплые ванны могли оказать только лишь успо­коительное действие, а следовательно, сама бо­лезнь уже с самого начала носила фатальный ха­рактер, так что несмотря на все усилия врача боль­ному уже было предназначено оставить грешную землю». Примерно этими словами утешали друг дру­га родственники и особенно наследники дорогого усопшего.

Врачи в Европе и во всем свете принимали это удобное лечение всех болезней согласно единому правилу, поскольку оно избавляло от необходимо­сти думать (самой тяжелой работы под солнцем). Они должны были заботиться лишь о том, чтобы смягчить уколы совести и успокоить себя тем, что не они разработали эту систему, и что тысячи других последователей Бруссо делают то же са­мое, и вообще, как учил их метр, все на свете смертны. Таким образом многие тысячи врачей бы­ли, к несчастью, сбиты с истинного пути и зани­мались тем, что проливали (с холодными сердца­ми) потоки теплой крови своих больных, еще спо­собных излечиться, и постепенно, следуя методу Бруссо, лишили жизни миллионы людей, число ко­торых значительно превысило количество павших в наполеоновских войнах. Была ли воля Божья на то, чтобы система Бруссо, разрушая медицински­ми средствами жизни излечимых еще пациентов, предварила появление гомеопатии и открыла тем самым всему свету глаза на единственно верную науку и искусство лечения, гомеопатию, при по­мощи которой все излечимые пациенты обретают здоровье и новую жизнь, если это труднейшее из всех искусств применяется неутомимым наблюда­тельным врачом безупречно и добросовестно?

§61

Если бы врачи могли осознавать прискорбные результаты антагонистического использования ле­карств, то они давно бы пришли к великой истине,

что ПОДЛИННО РАДИКАЛЬНОЕ ИСЦЕЛЯЮ­ЩЕЕ ИСКУССТВО ДОЛЖНО ОСНОВЫВАТЬ­СЯ НА ПРИНЦИПАХ, СОВЕРШЕННО ПРОТИ­ВОПОЛОЖНЫХ АНТИПАТИЧЕСКОМУ ЛЕЧЕ­НИЮ СИМПТОМОВ БОЛЕЗНИ, они бы узнали, что антагонистическое лекарственное воздей­ствие на симптомы болезни (антипатическое при­менение лекарства) сопровождается лишь времен­ным облегчением и безусловным обострением по его завершении. Противоположно этому, гомео­патическое использование лекарств в соответствии с подобием симптомов должно вызывать оконча­тельное и совершенное излечение, если при этом, вопреки привычному назначению больших доз ле­карств, будут назначаться их мельчайшие дозы. Од­нако ни очевидные обострения, развивающиеся в результате антипатического лечения, ни тот факт, что ни одному врачу ни разу не удалось добиться окончательного излечения сколько-нибудь значи­тельного или длительного заболевания, если только гомеопатическое лекарство случайно не оказыва­лось ингредиентом его прописи, ни даже то об­стоятельство, что все, когда-либо естественно про­изошедшие излечения (§ 46), были обусловлены присоединением к старому заболеванию нового, подобного по проявлениям, не могли в течение многих столетий научить их той истине, знание которой только лишь и может привести к благу больного.

§62

Однако то, чем определяются пагубные ре­зультаты паллиативного антипатического лечения и эффективность противоположного ему лечения гомеопатического, объясняется следующими вы­веденными из многочисленных наблюдений фактами. Никем до меня они не были осознаны, не­смотря на их очевидность, ощутимость и беско­нечную значимость для врачебного искусства.

§63

Каждый фактор, каждое лекарство, действую­щие на жизненную силу, более или менее нару­шают ее и вызывают определенные изменения в здоровье человека на больший или меньший пе­риод времени. Это называется первичным дейст­вием. Оно хотя и является результатом совмест­ного действия лекарства и жизненной силы, но главным образом обусловлено все-таки первым. Его действию наша жизненная сила пытается про­тивопоставить собственную энергию. Это ответ­ное действие присуще уже нашей жизнеохраняю-щей силе и является ее автоматической реакцией, называемой вторичным действием или противодей­ствием.

§64

В следующих примерах будет показано, что во время первичного действия искусственных па­тогенных агентов (лекарств) на наше здоровое те­ло, жизненная сила, кажется, играет лишь пассив­ную (воспринимающую) роль, и вынуждена по­зволять воздействиям внешней искусственной си­лы проникать внутрь него и вызывать тем самым изменения в состоянии здоровья. Затем она вновь пробуждается и вызывает (а) состояние здоровья прямо противоположное, если таковое существует в природе (противодействие, вторичное дейст­вие), произведенному на нее воздействию (пер­вичное действие), тем более сильное, чем сильнее было это воздействие (первичное действие) искус­ственного патогенного или лекарственного аген­та, и в соответствии с собственной энергией; или же (б), если в природе не существует состояния, прямо противоположного первичному действию, она пытается лишь избавиться от его последст­вий, то есть своей превосходящей силой устра­нить нарушения, обусловленные внешним (лекар­ственным) воздействием, и восстановить свое нор­мальное состояние (вторичное действие, целебное действие).

§65

Примеры первого случая (а) известны всем. Рука, опущенная в горячую воду, сначала стано­вится гораздо теплее оставленной снаружи (пер­вичное действие), но если ее вынуть из горячей воды и тщательно вытереть, то она вскоре станет более холодной, чем вторая, и останется такой в течение длительного времени (вторичное дейст­вие). Человек, разогревшийся интенсивными уп­ражнениями (первичное действие), впоследствии начинает дрожать и зябнуть (вторичное действие). Разогретому вчера излишним употреблением ви­на человеку (первичное действие) каждый глоток воздуха сегодня покажется слишком холодным (противодействие организма, вторичное действие). Рука, длительно находящаяся в холодной воде, сначала оказывается значительно бледнее и холоднее другой (первичное действие), но, вынутая из воды и вытертая, она становится не просто теплее дру­гой, но даже горячей, красной и воспаленной (вто­ричное действие, реакция жизненной силы). Из­быточное оживление развивается после чашки крепкого кофе (первичное действие) и на длитель­ное время сменяется медлительностью и сонли­востью (реакция, вторичное действие), если толь­ко они вновь не устраняются ненадолго новой чаш­кой кофе (паллиативное средство). В ночь, сле­дующую после глубокого, оглушенного, вызван­ного опиумом сна (первичное действие), больной будет страдать от бессонницы (реакция, вторич­ное действие). За вызванным опиумом запором (первичное действие) следует понос (вторичное действие), а после обусловленного раздражающи­ми кишечник средствами поноса развивается за­пор, сохраняющийся в течение нескольких дней (вторичное действие). Точно так же всегда после первичного действия лекарства, вызывающего в больших дозах изменения в состоянии здорового человека, развивается состояние, совершенно ему противоположное, если, как уже было указано, та­ковое вообще существует в природе, и обусловлен­ное вторичным действием нашей жизненной силы.

§66

Несложно понять, что очевидное антагони­стическое вторичное действие не будет заметно при действии минимальных гомеопатических доз нарушающих агентов на здорового человека. Неболь­шая доза каждого из них, конечно же, вызовет пер­вичное действие, заметное достаточно вниматель­ному наблюдателю, но живой организм возбудит против него лишь такую реакцию (вторичное дей­ствие), которая будет необходима для восстанов­ления нормального состояния.

§67

Эти бесспорные истины, спонтанно откры­вающиеся нашему наблюдению в природе и экс­перименте, объясняют благотворное действие го­меопатического лечения, показывая в то же время извращенный характер антипатического и паллиа­тивного лечения болезней антагонистически дей­ствующими средствами⁶⁷.

⁶⁷ Только в самых неотложных случаях, когда угроза жизни и надвигающаяся смерть не остав­ляют времени для проявления действия гомеопа­тического средства — не только часов, но даже и четверти часа или нескольких минут — при вне­запных несчастных случаях со здоровыми до этого людьми — например, при асфиксии и замирании жизни вследствие удушения, удара молнии, обмо­рожения или утопления и т. д. — допустимо и ра­зумно во всех подобных случаях в качестве предва­рительной меры стимулировать раздражимость и чувствительность (физическую жизнь) при помо­щи паллиативных средств, несильными электри­ческими ударами, например, или клистирами с креп­ким кофе, стимулирующими запахами или теплы­ми обертываниями с постепенным повышением температуры и т. д. Как только проявится эффект этих стимулирующих мер, тотчас, как и раньше, начнется здоровая деятельность жизнен­ных органов, поскольку уже не будет заболевания *, подлежащего излечению, а остается лишь некое ослабление проявлений здоровой жизненной силы. К упомянутой категории средств принадлежат различные антидоты, применяемые при различных отравлениях: щелочи для минеральных кислот, сер­ная печень для металлов, кофе и камфора (и ипе­какуана) для опиума и т. д.

Нельзя делать вывод об ошибочности выбора гомеопатического средства только лишь на осно­вании того, что некоторые его лекарственные сим­птомы антипатичны некоторым слабо выражен­ным и наименее важным симптомам болезни. Дос­таточно того, чтобы другие, более сильные, ярко выраженные (характерные) и специфические сим­птомы болезни покрывались тем же лекарством и соответствовали ему на основании подобия сим­птомов. Иными словами, чтобы болезненные сим­птомы преодолевались, уничтожались и исчезали. Несколько противоположных симптомов также исчезнут при этом сами собой по окончании срока действия лекарства и не будут оттягивать исце­ление.

* И тем не менее, новая секта, смешивающая обе системы, призывает (хотя и тщетно) обратить внимание на это наблюдение, с тем, чтобы оправдать попытки оты­скивать упомянутое исключение повсеместно и сделать его общим правилом для всех болезней, чтобы оправ­дать удобное для них использование аллопатических пал­лиативных средств, а вместе с ними и всего прочего ал­лопатического хлама. Все это нужно им только для того, чтобы избавить себя от забот и трудов, связанных с поис­ком подходящего гомеопатического средства для каждо­го случая болезни, и получить возможность без хлопот именовать себя гомеопатами, не являясь таковыми на са­мом деле. Но их искусство скомпрометировано, оно не отличается от действий взятой ими за образец системы.

§68

Опыт гомеопатических излечений учит нас следующему. Воздействия непривычно малых (§§ 275—287) доз лекарств, применяемых при этом методе, достаточно, благодаря подобию их сим­птомов, для преодоления подобного естественно­го заболевания и прекращения его воздействия на жизненный принцип. Безусловно, что после унич­тожения естественного заболевания в организме остается только определенной силы лекарствен­ная болезнь, которая вследствие необычной ма­лости дозы столь непродолжительна, легка и столь быстро исчезает сама по себе, что жизненной силе нет необходимости в возбуждении против этого небольшого искусственного нарушения никакой сколько-нибудь значительной реакции, направлен­ной на восстановление прежнего состояния здо­ровья. То есть это воздействие будет достаточным для достижения полного выздоровления, ради ко­торого после подавления предыдущего болезнен­ного расстройства потребуется лишь небольшое усилие (§ 64, б).

§69

Совершенно противоположное происходит при антипатическом (паллиативном) методе лече­ния. Лекарственный симптом, который врач про­тивопоставляет симптому болезненному (напри­мер, бесчувственность и отупение, вызываемые первичным действием опиума, противопоставляются острой боли), конечно же, не является чуже­родным, аллопатичным этому последнему. Суще­ствует явное отношение между лекарственным и болезненным симптомами, и это отношение со­вершенно противоположно тому, которому следо­вало бы быть. От этого соотношения ожидается совершенно невозможное, а именно то, что бо­лезненный симптом будет уничтожен противопо­ложным лекарственным симптомом. Нет сомне­ния в том, что антипатически выбранное лекарст­во действует в организме на ту же пораженную точку организма, что и гомеопатическое, подоб­ранное на основании подобия вызываемых сим­птомов. Однако первое лишь отчасти покрывает противоположный болезненный симптом и толь­ко в силу противоположности делает его всего лишь на незначительное время незаметным .для жизненного принципа, так что в первом периоде действия антагонистического паллиативного сред­ства жизненная сила не ощущает никаких непри­ятных эффектов ни одного из них (ни болезнен­ного симптома, ни лекарственного), поскольку ка­жется, что они оба взаимно устранили и динами­чески нейтрализовали друг друга (например, ог­лушающая сила опиума делает то же с болью). В первые минуты жизненная сила чувствует себя пре­красно и не замечает ни оглушающего действия опиума, ни болей. Однако поскольку антагонисти­ческий лекарственный симптом не может (как при гомеопатическом лечении) вытеснить из ощуще­ний жизненного принципа существующее в орга­низме болезненное нарушение, как подобное и бо­лее сильное искусственное заболевание, и не может, поэтому, подобно гомеопатическому средст­ву, повлиять на жизненный принцип подобным искусственным заболеванием так, чтобы занять ме­сто первичного естественного болезненного рас­стройства, постольку паллиативное лекарство должно как нечто, полностью отличное от болез­ненного расстройства и совершенно противопо­ложное ему, оставить это последнее неустранен­ным из организма. Оно делает его, как уже было сказано, подобием динамической нейтрализации⁶⁸ неощутимым на первых порах для жизненной си­лы. Однако, как и при всякой лекарственной бо­лезни, его влияние вскоре спонтанно исчезает и не только оставляет исходную болезнь в неизме­ненном виде, но и вынуждает жизненную силу (так как оно, как и все паллиативные средства, должно назначаться в больших дозах для очевидного уст­ранения болезненного симптома) вызвать состоя­ние, противоположное (§§ 63, 64) лекарственному воздействию, и, следовательно, аналогичное бо­лезненному, все еще присутствующему, неустра­ненному расстройству, обусловленному естествен­ным заболеванием. Последнее, вследствие такого дополнительного воздействия жизненной силы (ре­акция на паллиативное средство), неизбежно уси­ливается⁶⁹. Болезненный симптом (эта изолирован­ная часть болезни), следовательно, обостряется по­сле окончания периода действия паллиативного средства и развивается с силой, пропорциональной силе воздействия паллиативного средства. В соот­ветствии с этим, чем большая доза опиума (чтобы остаться в рамках нашего примера) будет назначена для устранения болей, тем более сильными они будет после окончания его действия⁷⁰.

⁶⁸ В живом человеческом существе невозмож­но добиться никакой нейтрализации противопо­ложных и антагонистических ощущений наподо­бие того, как это имеет место в химической ла­боратории с веществами противоположных свойств, когда, например, серная кислота и калий образуют при смешении совершенно иное вещест­во, нейтральную соль, не являющуюся уже ни ки­слотой, ни щелочью, и неразлагающуюся даже при нагревании. Такое смешивание и тщательное ком­бинирование с целью создать нечто абсолютно ней­тральное и инертное, как уже было сказано, ни­когда не увенчается успехом из-за динамического характера воздействий, производимых антагони­стическими сущностями на наши воспринимающие органы. В таких случаях происходит только подо­бие нейтрализации и взаимного устранения, да и то лишь в первое время, поскольку антагонисти­ческие ощущения не могут окончательно устра­нить друг друга. Слезы скорбящих лишь на корот­кое время можно высушить комичными представ­лениями; шутки вскоре забываются, и слезы те­кут с новой силой.

⁶⁹ Это ясное положение понималось неверно, и многие утверждали, что «паллиативное средство при его вторичном действии, подобном симптомам имеющей место болезни, способно излечивать за­болевание так же успешно, как и гомеопатиче­ское средство при его первичном действии». Они однако не учитывали того, что вторичное дейст­вие обусловлено не лекарством, но только антаго­нистически действующей жизненной силой орга­низма; и поэтому вторичное действие, обусловлен­ное реакцией жизненной силы на применение пал­лиативного средства, является состоянием, близким симптомам заболевания, которое паллиатив­ное средство оставляет неискорененным и ко­торое еще больше усиливается благодаря реак­ции жизненной силы на паллиативное средство. ⁷⁰ Точно так же, как пленник в темном подзе­мелье, с трудом различающий близкие к нему пред­меты, под действием алкоголя вдруг увидит каме­ру освещенной самым утешительным для бедняги образом, но как только действие алкоголя закон­чится, он снова погрузится во мрак ночи, которая окутает его тем плотнее, чем ярче была предше­ствовавшая ей вспышка, и тем труднее будет ему различать окружающие его предметы.

§70

Из вышесказанного нельзя не сделать сле­дующих выводов.

Все изменения в состоянии здоровья дейст­вительно болезненного характера, и все, что врач может найти болезненного при заболеваниях, за­ключается только в страданиях больного и ощу­тимых изменениях его состояния, то есть только в совокупности симптомов, посредством которых бо­лезнь требует необходимое для ее излечения ле­карство. С другой стороны, любая внутренняя, приписываемая ей причина, любое тайное качест­во или воображаемое патогенное вещество есть не что иное, как плоды пустых мечтаний.

Нарушения здоровья, которые мы именуем болезнями, могут быть устранены только при по­мощи другого переворота в состоянии здоровья, вызванного лекарствами. Следовательно, их це­лебная сила может основываться лишь на способ­ности изменять состояние здоровья человека, тоесть на способности вызывать специфические бо­лезненные симптомы. Эга целебная сила наибо­лее четко и ясно обнаруживается при испытаниях лекарств на здоровых людях.

Весь опыт учит нас, что естественная болезнь никогда не может быть излечена лекарствами, вы­зывающими у здорового человека чужеродное бо­лезненное состояние (несходные болезненные сим­птомы), отличающееся от такового, возникающе­го при подлежащей лечению болезни (никогда, по­этому, они не могут излечиваться аллопатически). И даже в природе не было такого случая, чтобы уже возникшее заболевание было бы излечено при­соединением другого, несходного с ним, каким бы сильным это новое заболевание ни было.

Более того, весь опыт свидетельствует о том, что нельзя достичь излечения длительно сущест­вующего заболевания при помощи лекарств, имею­щих тенденцию вызывать у здорового человека ис­кусственный болезненный симптом, антагонисти­ческий одному из симптомов подлежащего лече­нию заболевания. Напротив, будет достигнуто лишь временное облегчение, всегда сменяемое обо­стрением. То есть, это антагонистическое и всего лишь паллиативное лечение абсолютно неэффек­тивно при длительных серьезных заболеваниях.

Третий и единственно возможный способ ле­чения (гомеопатический), при котором, в соответ­ствии со всей совокупностью симптомов естест­венной болезни, назначается лекарство, в подхо­дящей дозе, способное вызвать у здорового чело­века максимально подобные симптомы, и это яв­ляется единственным эффективным лечебным методом, поскольку болезни, являющиеся не чем иным, как динамическим поражением жизненной силы, наиболее легко, совершенно и окончатель­но устраняются и уничтожаются этим методом. Это достигается подобным и более сильным нарушаю­щим воздействием гомеопатического лекарства на ощущения жизненного принципа. Этот же способ действия мы видим и в примерах излечений, про­изведенных предоставленной самой себе Приро­дой, когда к старому заболеванию присоединяет­ся и быстро и навсегда излечивает его новое, по­добное ему.

§71

Поскольку теперь не подлежит сомнению то, что болезни являются не чем иным, как просто группами определенных симптомов, поддающих­ся устранению только теми лекарствами, которые способны искусственно вызывать подобные же бо­лезненные симптомы (и в этом состоит каждое ис­тинное излечение), постольку для лечения необ­ходимо ответить на следующие вопросы.

I. Как может установить врач то, что необхо­димо знать для лечения болезни?

II. Как может он обрести знания о свойствах инструментов, предназначенных для лечения бо­лезней естественных, или болезнетворных силах лекарств?

III. Какой метод использования этих искус­ственных патогенных агентов (лекарств) в наиболь­шей степени пригоден для лечения естественных болезней?

§72

Общим предварительным соображением от­носительно первого пункта может быть следую­щее. Болезни, которым подвержен человек, могут быть или скоротечными патологическими процес­сами, протекающими с участием пораженной жиз­ненной силы и имеющими тенденцию оканчивать­ся более или менее быстро, но всегда в течение короткого срока, и называемыми острыми забо­леваниями, или же характеризуется тем, что, на­чинаясь исподволь, часто незаметно динамически поражают живой организм, каждая присущим толь­ко ей образом, и постепенно вызывают отклоне­ние от состояния здоровья таким образом, что ав­томатическая жизненная энергия, именуемая жиз­ненной силой, функцией которой является сохра­нение здоровья, противопоставляет им лишь не­совершенные, неподходящие и бесполезные по­пытки сопротивления, оказываясь неспособной са­мостоятельно преодолеть их и вынужденной бес­помощно страдать (из-за их распространения) и претерпевать прогрессирующие патологические из­менения до тех пор, пока с течением времени ор­ганизм не окажется совершенно разрушенным; эти заболевания называют хроническими. Они вызы­ваются динамическим поражением хроническим миазмом.

§73

Что касается острых заболеваний, то они мо­гут поражать людей в отдельности, возбуждающие

причины при этом зависят от того, каким вредным воздействиям каждый человек подвергается в боль­шей мере. Ими могут быть избыточное или не­достаточное питание, сильные душевные потря­сения, физические воздействия, переохлаждение или перегревание, разгульный образ жизни, пере­напряжение и т. д., или психическое раздражение, эмоции и тому подобное могут быть причинами острых лихорадочных заболеваний. На самом же деле, они чаще всего являются временными обо­стрениями скрытой псоры, спонтанно возвращаю­щейся к своему пассивному состоянию, если ост­рые болезни были не слишком тяжелыми, или бы­стро подавлены. Среди острых заболеваний могут быть и такие, которые поражают несколько лю­дей одновременно, здесь и там (спорадически), бла­годаря метеорологическим или теллурическим влияниям или воздействию вредных факторов, од­новременная восприимчивость к которым может отмечаться лишь у немногих людей. Этим заболе­ваниям родственны те, при которых много людей поражается сходными страданиями вследствие од­ной и той же причины (эпидемически). Такие бо­лезни обычно становятся инфекционными (зараз­ными), если распространяются в скученных мас­сах людей. Так начинаются лихорадки⁷¹, в каждом случае специфические, и дающие толчок в каж­дом инфицированном человеке идентичным, вследствие идентичности происхождения, патоло­гическим процессам, завершающимся самопроиз­вольно довольно быстро выздоровлением или смертью больного. Не такими уж редкими их при­чинами бывают голод, невзгоды войны, наводнения. Иногда они обусловлены специфическим ост­рым миазмом и вспыхивают в условиях, подобных описанным ранее, имеют при рецидивах сходные проявления (они известны под соответствующими привычными наименованиями) и могут или пора­жать людей, но не более чем один раз за всю жизнь, как например, оспа, корь, коклюш, скарлатина Си-денгама⁷², свинка и т. д., или же часто рецидиви­ровать при сохранении основного характера сво­их проявлений. К последним относятся левантий­ская чума, желтая лихорадка морских побережий, азиатская холера и другие заболевания.

⁷¹ Гомеопат, не принимающий предвзятых вы­водов обычной школы (выбравшей несколько наиме­нований подобных лихорадок, помимо которых мо­гущественная природа не произвела никаких дру­гих, словно для того, чтобы позволить представи­телям старой школы лечить эти болезни неким неизменным методом), не признает также и на­именований рецидивирующей лихорадки, желчной лихорадки, тифозной лихорадки, гнилостной лихо­радки, нервной лихорадки или слизистой лихорад­ки, но лечит каждую из них в соответствии с ее особенностями.

⁷² После 1801 года одна из разновидностей purpura miliaris, пришедшая к нам с Запада, была ошибочно принята врачами за скарлатину, несмот­ря на то, что симптомы их были абсолютно раз­личны, что профилактическим и лечебным средст­вом для последней была белладонна, а для первой — аконит, и что первое заболевание было, как пра­вило, спорадическим, а второе неизменно эпидеми­ческим. В последующие годы казалось, что две бо­лезни, соединившись, образовали сыпную лихорад­ку особого рода, для которой ни первое, ни второе средство не могло быть истинно гомеопатическим.

§74

Говоря о хронических болезнях, мы не мо­жем забывать о часто встречающихся заболевани­ях, вызванных аллопатическим лечением при дли­тельном применении сильнодействующих, опасных лекарств в больших и постоянно увели­чивающихся дозах. В качестве примеров можно привести злоупотребление каломелью, серой ртут­ной мазью, нитратом серебра, йодом и его соеди­нениями, опиумом, валерианой, корой хинного де­рева и хинином, наперстянкой, синильной кисло­той, серой и серной кислотой, многолетнее на­значение слабительных⁷³, кровопускания, расто­чающие потоки крови, пиявки, выпускники, за­волоки и т. д. Все это немилосердно истощает жиз­ненную энергию и, если она не выдерживает, по­степенно подтачивает ее (каждое вещество прису­щим ему образом). Происходит это потому, что ради преодоления этих враждебных и разрушитель­ных воздействий жизненная сила должна произ­вести подлинный переворот в организме, лишив какую-либо его часть чувствительности и раздра­жимости, или же, напротив, возбудить ее до неве­роятной степени, вызвав сокращение или расши­рение, расслабление, уплотнение, или даже дест­рукцию определенных органов и произведя пороч­ные органические изменения здесь и там, во внут­ренних и во внешних частях организма для того, чтобы спасти весь организм от уничтожения по­стоянно возобновляемыми враждебными напад­ками этих разрушительных сил⁷⁴.

 

⁷³ Единственно возможный случай плеторы можно видеть на примере здоровой женщины за несколько дней до наступления месячных, когда она проявляется ощущением определенной полноты в матке и грудях без каких-либо признаков вос­паления.

⁷⁴ Среди всех методов лечения болезней, кото­рые может представить нам наше воображение, не найдется более аллопатического, иррациональ­ного и наименее пригодного, чем метод Бруссо, или истощающее лечение при помощи венесекций и го­лодной диеты, которое за многие годы распростра­нилось на большей части земного шара. Ни один разумный человек не увидит ничего медицинского или полезного в этом методе, в то время как ис­тинные лекарства, даже при выборе и назначении их вслепую, могут иногда, благодаря тому, что слу­чайно окажутся гомеопатичными конкретному слу­чаю болезни, принести пользу. От венесекции же здравомыслящий человек не может ждать ничего, кроме уменьшения жизненных сил и укорочения жиз­ни. Прискорбным и совершенно беспочвенным явля­ется вводящее в заблуждение утверждение, что все болезни обусловлены, на самом деле, местным воспалением. Даже при подлинном местном воспа­лении наиболее верным и быстрым лечением будет назначение лекарств, способных динамически и без малейшей потери жидкостей и сил устранить ар­териальное раздражение, служащее основой вос­палительного процесса. Местные кровопускания, даже из пораженных частей, могут только уси­лить уже имеющееся воспаление. И точно так же всегда неподходящим и всегда убийственным явля­ется выпускание из вен, при воспалительных лихо­радках, многих фунтов крови, в то время как не­сколько подходящих лекарств устранят это воз­бужденное состояние артерий, вызывающее бур­ное течение спокойной до того крови, в течение нескольких, часов без потери жизненных соков и сил. Столь значительная кровопотеря, очевидно, останется невосполненной за оставшуюся часть жизни, поскольку органы, предназначенные Созда­телем для кроветворения, будут слишком ослабле­ны упомянутыми процедурами, и даже если и смо­гут воспроизвести необходимое количество крови, то качество ее уже не будет прежним. Сколь не­вероятным поэтому должно быть это замечатель­но быстрое развитие воображаемой плеторы и на­сколько неестественным — ее устранение часты­ми кровопусканиями, назначаемыми несмотря на то, что еще час назад пульс этого возбужденного пациента (до развития стадий жара и озноба) был ровен и спокоен. Ни один человек, ни один больной не имеет слишком большого количества крови или слишком много сил. Напротив, каждый больной те­ряет силы, иначе бы жизненная энергия предот­вратила развитие болезни. Поэтому бессмысленно и жестоко усугублять истощение больного при по­мощи самого мощного средства ослабления жиз­ненной энергии, какое только можно вообразить. Это убийственная и вредная политика, бессмыс­ленно и жестоко основанная на совершенно бес­почвенных и абсурдных предположениях. Вместо этого необходимо стремиться к изгнанию болезни, которая всегда является динамической и может быть устранена динамическим воздействием.

§75

Эти посягательства неисцеляющего аллопа­тического искусства на здоровье человека пред­ставляют (особенно в последнее время) самую пе­чальную группу хронических болезней, труднее всего поддающуюся лечению. К сожалению, я должен добавить также, что после развития такой бо­лезни в значительной степени, становится прак­тически невозможным подобрать или подыскать какое-либо средство ее лечения.

§76

Милосердный Господь Бог одарил нас Гомео­патией как средством оказания помощи лишь при естественных болезнях. Болезни, возникшие вслед­ствие истощающих и калечащих человеческий ор­ганизм внешне и внутренне, часто длящихся го­дами упражнений в ложном искусстве⁷⁵, вследст­вие использования вредных лекарств и пагубного лечения, должны излечиваться самой жизненной силой (при этом следует дать подходящее средст­во для искоренения хронического миазма, могу­щего скрываться за всем этим), если она еще не полностью истощена этими зловредными дейст­виями и может без вреда для себя посвятить не­сколько лет достижению этой цели. Доступного человеку искусства врачевания этих бесчисленных патологических состояний, вызываемых столь час­то аллопатическим нелечащим искусством, нет и не может быть.

⁷⁵ Если больной в конце концов погибает, то врач, использующий такое лечение, обычно на по­смертном вскрытии демонстрирует скорбящим род­ственникам те внутренние органические измене­ния, которые сформировались благодаря его псев­доискусству, но которые он искусно выдает за признаки исходного неизлечимого заболевания (см, мою книгу Die Alloopathie, ein Wort der Warnung an Kranke jeder An, Leipzig, bei Baumgartner (переве­дено на английский язык в книге «Lesser Writings»). Эти вводящие в заблуждение записи, иллюстриро­ванные работы по патологической анатомии, яв­ляются результатом такой жалкой и неумелой ра­боты. Скончавшиеся больные из крестьян и из бед­ных слоев городского населения, умершие без по­мощи неумелых врачей с их вредными методами лечения, как правило, не подвергаются патолого-анатомическому вскрытию. Подобные искажения и деформации не были бы обнаружены в их телах. Этот факт позволяет понять истинную цену на­глядного представления о болезни, получаемого бла­годаря прекрасным иллюстрациям, а также чест­ности авторов и составителей подобных книг.

§77

К разряду хронических ошибочно причис­ляют болезни, случающиеся у людей, постоянно подвергающих себя вполне устранимым пагубным воздействиям, имеющих привычку злоупотреблять вредной пищей или питьем, склонных к подтачи­вающим здоровье всякого рода излишествам, дли­тельно воздерживающихся от вещей, необходимых для поддержания жизни, поселяющихся в нездо­ровых, особенно болотистых, местностях, живу­щих в подвальных или душных помещениях, раз­рушающих свое здоровье перенапряжением ума и тела, живущих в постоянной заботе и т. д. Эти состояния, самими же людьми навлекаемые на соб­ственную голову, не подкрепленные скрытым в теле хроническим миазмом, быстро исчезают са­ми собой при улучшении условий жизни и не мо­гут поэтому называться хроническими болезнями.

§78

Истинными естественными хроническими бо­лезнями называются те, которые развиваются вследствие хронического миазма, и, предоставлен­ные самим себе, не сдерживаемые назначением специально для них показанных лекарств, всегда усиливаются и становятся все тяжелее, несмотря на создание условий для ума и тела, и мучают па­циента до самого конца его жизни постоянно утя­желяющимися страданиями. Эти заболевания, за исключением болезней, вызванных пагубной вра­чебной практикой (§ 74), являются величайшим бедствием человеческого рода, поскольку самой крепкой конституции, наилучшего образа жизни и самой могучей жизненной силы недостаточно для их искоренения⁷⁶.

⁷⁶ В годы цветущей юности и с началом регу­лярных менструаций, особенно при образе жизни, благоприятном для души, сердца и тела, они ос­таются в течение долгих лет нераспознанными. Пораженные привлекают родственников и знако­мых совершенным здоровьем, и болезнь, полученная при инфицировании или унаследованная от роди­телей, кажется совершенно исчезнувшей. Но в даль­нейшем, после влияния неблагоприятных событий и жизненных обстоятельств, они неизбежно про­явятся заново, а их развитие будет тем более бы­стрым и характер тем более серьезным, чем зна­чительнее окажутся нарушения жизненного принципа под действием ослабляющих страстей, тре­вог и забот, и, особенно, несоответствующего ме­дицинского лечения.

§79

До сих пор только сифилис в некоторой сте­пени признавался таким хроническим миазмати­ческим заболеванием, поскольку в нелеченных слу­чаях он прекращался лишь с окончанием жизни больного. Сикоз (кондиломатозное заболевание), также не устраняемый жизненной силой без соот­ветствующего лекарственного лечения, не призна­вался за своеобразное хроническое миазматиче­ское заболевание, каковым он, без сомнения, яв­ляется. Врачи же воображали, что излечивают его разрушением кожных разрастаний, пропуская при этом имеющуюся дискразию.

§80

В бессчетное количество раз значительнее и важнее двух только что поименованных миазмов хронический миазм псоры. Он так же, как и пер­вые два миазма, проявляющие свойственные им внутренние дискразии, один венерическим шан­кром, а другой разрастаниями в виде цветной ка­пусты, заявляет о завершении своего распростра­нения по всему организму специфической кож­ной сыпью, иногда состоящей лить из несколь­ких пузырьков, сопровождающихся невыносимым сладострастным покалыванием и зудом (и специ­фическим запахом). Чудовищный внутренний хронический миазм, псора, является единственной ре­альной фундаментальной причиной всех других многочисленных, я бы сказал, бесчисленных форм болезней77, которые под именами нервной слабо­сти, истерии, ипохондрии, мании, меланхолии, слабоумия, сумасшествия, эпилепсии и судорог лю­бого рода, размягчения костей (rachitis), сколиоза и кифоза, кариеса, рака, грибка, новообразований, желтухи, цианоза, водянки, аменорреи, кровоте­чений из желудка, носа, легких, мочевого пузыря или матки, астмы и кавернозного процесса в лег­ких, импотенции и бесплодия, мигрени, глухоты, слепоты, мочевых камней, паралича, дефектов ор­ганов чувств, тысяч видов болей и т. д. фигуриру­ют в трудах по систематизации патологических со­стоянии как своеобразные, независимые болезни.

77 Я провел двенадцать лет в исследовании ис­точника этих невероятно многочисленных хрони­ческих болезней, в выяснении и подтверждении дос­товерными фактами великой истины, оставшей­ся неизвестной для прежних и современных иссле­дователей, ив то же время в поиске основных (про-тивопсорных) средств, которые все вместе явля­ются почти равным соперником тысячеглавому монстру болезни в его различных вариантах и фор­мах. Я опубликовал мои наблюдения по этому по­воду в книге, озаглавленной «Хронические болезни» (4 тома, Dresden, Arnold. 2-ое издание, Dusseldorf, Schaub.). До того, как я обрел это знание, я мог учить лишь тому, как лечить все бесчисленные хро­нические болезни как изолированные, обособленные заболевания при помощи тех лекарственных ве­ществ, которые к тому времени уже были испы­таны на здоровых людях. Поэтому каждый случай хронического заболевания лечился моими последователями в соответствии с совокупностью его сим­птомов как идиопатическое заболевание. Нередко они достигали при этом замечательных результа­тов, и страждущее человечество было обрадовано неиссякаемой сокровищницей лекарственных средств, собранной новым лечебным искусством. Те­перь же повод для радости стал гораздо сущест­венней, поскольку мы заметно приблизились к же­ланной цели, и связано это с появлением недавно открытых и гораздо более специфических гомео­патических средств, предназначенных для лечения хронических поражений, обусловленных псорой (бо­лее точно они называются противопсорными сред­ствами), опубликованием в печати инструкций по их изготовлению и применению. Из этих средств истинные врачи могут теперь выбирать целебные вещества, лекарственные симптомы которых со­ответствуют наиболее подобным (гомеопатиче­ским) образом хроническому заболеванию, подле­жащему излечению. Таким образом, применяя (про-тивопсорные) лекарства, более подходящие этому миазму, врач оказывается в состоянии оказать бо­лее существенную помощь и почти всегда добить­ся совершенного излечения.

§81

Тот факт, что этот чрезвычайно древний ин­фекционный агент постепенно, в течение жизни сотен поколений, буквально прошел через многие миллионы человеческих организмов и тем самым развился до невероятной степени, позволяет в ка­кой-то мере понять полученную им ныне способ­ность проявляться в бесчисленных болезненных состояниях, которым подвержен человеческий род, тем более если учесть многочисленные обстоятель­ства78, способствующие появлению такого разно­образия хронических болезней (вторичных сим­птомов псоры), не говоря уже о невообразимом многообразии врожденных телесных конституций людей. Поэтому не следует удивляться тому, что под влиянием такого разнообразия вредных фак­торов, действующих изнутри, снаружи, и иногда постоянно, на столь различных, но инфицирован­ных псорой людей, развиваются бесчисленные де­фекты, повреждения, нарушения и страдания, ко­торые до сих пор расценивались в старых трудах79 по патологии как имеющие собственные названия независимые болезни.

^{78 Н}екоторые из этих причин, оказывающих модифицирующее влияние на переход псоры в хро­ническое заболевание, определяются иногда клима­том или специфическими физическими характери­стиками места жительства, иногда слишком раз­нообразными в юности упражнениями для ума и тела, которыми могли как пренебрегать в каче­стве второстепенных, так и заниматься ими в избытке, иногда же чрезмерным трудом или край­ностями таких жизненных обстоятельств, как ре­жим и диета, страсти, нравы, самые разные при­вычки и обычаи.

⁷⁹ Как много содержат эти труды неточных и двусмысленных названий, каждое из которых объ­единяет совершенно разнородные патологические состояния, часто напоминающие друг друга лишь каким-нибудь отдельным симптомом, как напри­мер, болотная лихорадка, желтуха, водянка, ча­хотка, лейкорея, геморрой, ревматизм, апоплек­сия, судороги, истерия, ипохондрия, меланхолия,мания, свинка, паралич и т. д., которые описыва­ются как заболевания застывшего и неизменного характера и лечатся в соответствии с их назва­ниями по определенному плану! Как может награ­ждение таким именем оправдать неизменность ле­карственного лечения? Если же лечение не должно быть одним и тем же во всех случаях, то какая польза в идентичных названиях, определяющих иден­тичность лечения? «Nihil sane in artem medicam pestiferum magis unquam irrepsit malum, quam generalia quaedam nomina morbis imponere usque aptare velle generalem quondam medicinam» [«На самом деле в лечебном искусстве не было ничего более губитель­ного, чем установление определенных общих наиме­нований болезней и желание применить для их ле­чения определенное общее лекарство»],— говорит Гаксхэм, человек столь же проницательный, сколь и достойный уважения благодаря своей добросове­стности (Ор. phys. med., torn I). И сходным обра­зом Фритце сокрушается (Анналы, I, стр. 80) из-за того, что «существенно разнородные болезни обо­значаются одним и тем же наименованием». Да­же те инфекционные болезни, эпидемии которых могут, без сомнения, протекать изолированно, и которые распространяются посредством специфи­ческих инфекционных агентов, остающихся пока неизвестными нам, обозначаются старой медицин­ской школой специальными названиями точно так же, как если бы они были хорошо известными, не­измененными болезнями, всегда протекающими в одной и той же форме, такими как госпитальная лихорадка, тюремная лихорадка, лагерная лихо­радка, гнилостная лихорадка, желчная лихорад­ка, нервная лихорадка, слизистая лихорадка, хо­тя каждая эпидемия таких лихорадок всегда про­является как иное, новое заболевание, которое бла­годаря особенностям течения, ведущих симптомови всех своих проявлений предстает в таком виде, как будто никогда не встречалось ранее. Каждая из них так значительно отличается от всех пре­дыдущих, какие бы наименования они не носили, что разрушает все наши стройные логические пред­ставления о том, какие средства следует назна­чать при этих болезнях, столь сильно различаю­щихся между собой, хотя и описываемых в трудах по патологии под одним названием, и показывает невозможность их лечения в соответствии с этим неверным наименованием. Только беспристрастный Сиденгам понимал это (Obs. med. cap. II De morb. epid.) и настаивал на необходимости не расцени­вать любое эпидемическое заболевание как уже бывшее ранее, и не лечить его так же, как и дру­гое, исходя при этом лишь из успеха прежнего ле­чения, поскольку они всегда так многочисленны и так отличаются одно от другого: «Nihil quiequam (opinor) animum universae qua patet medicinae pomoeria perlustrantem, tanta admiratione percellet, quam discolor ilia et sui plahe dissimlis morborum Epidemicorum fades; non tarn qua varias ejusdem anni tempestates, quam qua discrepantes diversorum ab invicem annorum constitutiones referunt, ab usque dependent. Quae tarn aperta praedictorum morborum diversitas turn propriis ac sibi peculiaribus symptomatts, turn etiam medendi ratione, quam hi ab illis disparem prorsus sibi vendicant, satis illucescit. Ex quibus constat morbus hosce, ut ut externa quadantenus specie, er symptomatis aliqot utrisque pariter supervenientibus convenire, paulo incautioribus videantur, re tamen ipsa (si bene adverteris animum), alienae admodum esse indolis, et distare ut aera lupinis» {«Ничто так не поражает и не удивляет ум изучающего медицину, как разнообразие и несхожесть проявлений различ­ных эпидемических заболеваний. Очевидное разли­чие этих болезней становится достаточно ясным,как вследствие их собственных характеристик и особенных симптомов, так и вследствие методов их лечения, которые, отличаясь один от другого, демонстрируют указанные различия. Из этого сле­дует, что, хотя многие инфекционные заболева­ния могут показаться сходными по своим внешним проявлениям, в действительности, если изучить их внимательнее, они окажутся совершенно различ­ными по своей сути и так же сильно отличающи­мися одно от другого, как подлинные деньги от фальшивых»].

Из всего этого ясно, что эти бесполезные и неверные наименования болезней не должны ока­зывать никакого влияния на работу истинного вра­ча, понимающего, что он должен составлять су­ждение о болезни и лечить ее не на основании сход­ства названий и симптомов, а в соответствии с совокупностью признаков особенного состояния ка­ждого индивидуального пациента, и что обязанно­стью его является тщательное исследование на­рушений в состоянии больного, а ни в коем случае не гипотетические предположения о них.

Если же, тем не менее, иногда кажется необ­ходимым употреблять названия болезней для того, чтобы в нескольких словах описать состояние боль­ного языком, понятным для обычных людей, то сле­дует употреблять их как общие наименования и говорить, например, что у больного разновидность пляски св. Вита, разновидность водянки, разно­видность сыпного тифа, разновидность болотной лихорадки, но (для того чтобы сразу же пресечь ошибочные суждения, возникающие благодаря та­ким названиям) мы никогда не должны говорить, что у больного именно пляска св. Вита, именно сыпной тиф, именно водянка, именно малярия, по­скольку, безусловно, не существует неизменных за­стывших болезней с этими и подобными наимено­ваниями.

§82

Хотя с открытием этого мощного источника хронических болезней, так же как и с открытием лекарств против псоры, медицина еще на несколь­ко шагов приблизилась к знанию природы боль­шинства болезней, подлежащих лечению, тем не менее, при поиске показаний в каждом случае, для излечения которого он призван, врач-гомеопат должен внимательно выявить все достоверные сим­птомы и характеристики, и эта его обязанность не стала менее важной после указанного открытия, так как ни одно истинное излечение этого или дру­гого заболевания не может быть достигнуто без строго индивидуального лечения (индивидуализа­ция) каждого случая болезни. Исследование при хроническом заболевании будет отличаться толь­ко тем, что в случае острого заболевания симпто­мы сразу оказывают на нас сильное воздействие, быстро становятся доступными восприятию и по­этому, поскольку практически все очевидно само собой, гораздо меньше вопросов⁸⁰ и времени тре­буется для того, чтобы составить представление о болезни. При хроническом же заболевании, раз­вивающемся постепенно в течение нескольких лет, гораздо сложнее выявить достоверные симптомы.

⁸⁰ Поскольку дальнейшие направления изучения симптомов лишь отчасти применимы в случаях острых болезней.

§83

То индивидуализированное исследование слу­чая болезни, лишь общую схему которого я при­веду ниже и которую врач должен иметь в виду как единственно приемлемую в каждом частном случае, не требует от него ничего, кроме здравого смысла и свободы от предрассудков, внимания при наблюдениях и точного воссоздания картины за­болевания.

§84

Больной подробно рассказывает историю сво­их страданий; окружающие его рассказывают о том, какие жалобы они слышали от него, как он себя вел, и что они заметили в его состоянии; врач смот­рит, слушает и при помощи других своих чувств отмечает, что изменилось или является необыч­ным в состоянии пациента. Он аккуратно записы­вает все, что было рассказано пациентом и его друзьями в тех самых выражениях, которые они использовали. Сохраняя молчание, он позволяет им сказать все, что они имеют сказать, воздержи­вается от того, чтобы перебивать их⁸¹ до тех пор, пока они сами не собьются на другую тему. В са­мом начале врач просит их рассказывать, не торо­пясь, для того, чтобы он имел возможность запи­сать самые важные части рассказа.

⁸¹ Каждый вопрос прерывает ход мыслей рас­сказчика, и все, что он хотел рассказать сначала, уже не будет передано им теми же словами.

 

§85

Каждое новое обстоятельство, отмеченное больным или его друзьями, врач записывает с крас­ной строки, так что симптомы оказываются запи­санными отдельно, один под другим. Таким обра­зом он может расширить описание какого-либо из них, если первоначально о нем было рассказа­но слишком сжато, а впоследствии добавились но­вые подробности.

§86

Когда рассказчики закончат все, что они хо­тели сказать по собственной воле, врач должен, возвращаясь к каждому частному симптому, до­биться в отношении него более точных сведений и сделать это следующим образом. Он перечиты­вает все сообщенные ему симптомы, один за дру­гим, и в каждом случае выясняет следующие под­робности: когда, например, возник этот симптом? было ли это до начала приема лекарства, употреб­ляемого до сих пор? или во время приема? или только через несколько дней после окончания приема? каков характер болей и какие именно ощу­щения испытывались в данном месте? где точно расположено больное место? возникает ли боль сама по себе, приступообразно и в любое ли вре­мя? или, может быть, она длительна, без периодов затихания? как долго она длится? в какое время дня и ночи и при каком положении тела больно­му хуже или совсем плохо? какого именно рода, если описать простыми словами, было то или иное событие или обстоятельство?

§87

Таким образом, по поводу каждого пункта рассказа врач получает более точную информацию. Однако он ни в коем случае не должен задавать вопросы таким образом, чтобы предопределять от­веты пациента⁸², то есть так, чтобы последний вы­нужден был говорить только да или нет. Иначе введенный в заблуждение пациент будет подтвер­ждать или отрицать неправду, полуправду или не совсем точные положения или из лени, или из же­лания сделать приятное своему врачу. Это должно привести к формированию неправильного пред­ставления о болезни и выбору неподходящего ме­тода лечения.

⁸² Например, врач не должен спрашивать: «Име­ло ли место то или это обстоятельство?» Он ни­когда не должен быть виновным в подобных наме­ках, так как они вводят больного в заблуждение и подталкивают его к тому, чтобы дать неверный ответ или искаженный отчет о своих симптомах.

§88

Если в этом произвольном рассказе не будет сообщено о многих аспектах состояния тела и пси­хики и их деятельности, то врач должен просить дополнить рассказ подробностями об этих орга­нах и их функционировании или о психическом состоянии и настроении больного⁸³. Однако во­просы при этом врач должен задавать в самом об­щем виде, чтобы вынудить рассказчиков самих вхо­дить в подробности описываемых явлений.

⁸³ Каков, например, характер стула?Как от­ходит моча ? Как обстоят дела с дневным и ноч­ным сном? Каковы настроение и память? Что мож­но сказать о жажде? Какой привкус во рту? Ка­кие питье и пища предпочтительны и какие вызы­вают отвращение? Каждое ли из яств в полной мере обладает свойственным ему вкусом или име­ет еще какой-то непривычный привкус?Какое са­мочувствие после еды и питья?Может ли он ска­зать что-нибудь в отношении головы, конечностей или живота!

§89

Когда больной (ибо от него главным обра­зом мы ждем описания болезненных ощущений, если только речь не идет о симуляции) по собст­венной воле и в ответ на вопросы врача расскажет все необходимое для создания довольно удовле­творительного представления о заболевании, врач может и должен (если он чувствует, что получен­ных сведений недостаточно) задать более точные, более специальные вопросы⁸⁴.

⁸⁴ Например: «Как часто бывает стул ? Каков в точности характер испражнений? Состоят бе­ловатые испражнения из кала или слизи? Испы­тывает ли он боли при дефекации или нет ? Какой точный характер болей, и где они локализуются ? Чем рвет больного? Является ли неприятный прив­кус во рту гнилостным или горьким, или кислым, или каким-либо еще? Ощущается ли он во время, до или после еды ? В какое время дня выражен он особенно сильно? Каков привкус отрыжки? Мут­неет ли моча только после отстаивания, или уже сразу отходит мутной? Каков ее цвет сразу после мочеиспускания?Какого цвета осадок?Как он спит ночью? Не плачет ли он, не стонет ли, не вскри­кивает ли и не говорит ли во сне? Не вздрагивает ли он во сне? Не храпит ли он во время вдоха или во время выдоха ? Лежит ли он только на спине или еще на какой-либо стороне тела ? Укрывается ли он целиком или может оставить какую-либо часть тела неукрытой?Легко ли он просыпается или спит слишком крепко? Как он чувствует себя сразу по пробуждении?Как часто появляется тот или иной симптом? Что за причина каждый раз вызывает его появление? Возникает ли он в поло­жении сидя, или лежа, или стоя, или при движе­нии ? Появляется ли он только на голодный желу­док, или утром, или только вечером, или только после еды, когда вообще он обычно появляется?Ко­гда возникает озноб? Было ли это просто ощуще­ние озноба, или поверхность тела действительно похолодела в то же время? Если да, то в какой части тела ? Не было ли тело теплым на ощупь во время озноба ? Было ли это просто ощущение холо­да, не сопровождавшееся дрожью? Был ли жар без покраснения лица ? Какие части тела были горячи­ми на ощупь? Может быть были только жалобы на ощущение жара без того, чтобы тело стало горячим при прикосновении? Как долго продолжа­лась стадия озноба?А жара?Когда ощущалась жа­жда — во время озноба, жара, или до них, а мо­жет быть после? Насколько выражена была жа­жда и какого напитка хотелось? Когда появился пот — в начале или в конце стадии жара? И через сколько часов после жара? Во время сна или в со­стоянии бодрствования?Насколько обилен был пот? Был ли он теплый или холодный?На каких частях тела?Каков был его запах?На что он жаловался во время озноба или до него? А на что во время жара?На что после него?На что —• во время или после пота?»

У женщин необходимо учитывать характер менструаций и других выделений и т. д.

§90

Записав все эти сведения, врач записывает все, что он сам обнаружил у пациента⁸⁵, и выясня­ет, какие из выявленных признаков наблюдаются также и в состоянии здоровья.

⁸⁵ Как, например, вел себя пациент на приеме, не был ли он угрюмым, сварливым, торопливым, плаксивым, тревожным, отчаявшимся, грустным или оптимистичным, спокойным и т. д. Был ли он сонлив и не была ли его психическая активность снижена по какой-либо еще причине? Говорил ли он охрипшим голосом или на низких тонах, или бес­связно, или как-либо иначе? Каков был цвет его лица и глаз, и кожи в целом? Насколько чувство­вались жизнь и сила в его глазах? Каково было со­стояние его языка, дыхания, слуха, каков запах изо рта ? Были ли зрачки сокращены или расшире­ны ? Как часто и в какой степени реагировали они на темноту и свет? Каков был характер пульса? Каково было состояние живота?Насколько влажна или горяча, холодна или суха на ощупь была его кожа в той или иной части тела, или же в целом? Лежал ли он с запрокинутой головой, с наполовину или полностью открытым ртом, с руками у голо­вы, на спине, или в каком-либо ином положении? Каких усилий стоило ему подняться ? И все, что угодно еще в его состоянии, что, будучи выдаю­щимся и необыкновенным, могло поразить врача.

§91

Жалобы и симптомы больного во время оче­редного курса лечения не представляют истинной картины болезни. Только те симптомы и жалобы, которые испытывал больной до начала приема ле­карств или те, которые оставались после их отме­ны на несколько дней, могут дать истинное осно­вополагающее представление об исходной форме заболевания, и именно эти симптомы должен учи­тывать врач в первую очередь. Если заболевание оказывается хроническим, и пациент принимает лекарство вплоть до своего визита к врачу, то врач может с пользой для дела оставить его на несколько дней без привычного лечения или на короткое вре­мя назначить какое-либо нелекарственное лече­ние и временно отложить более внимательное изу­чение болезненных симптомов для того, чтобы иметь возможность в чистом и неискаженном ви­де осознать симптомы старого поражения и вос­создать достоверную картину заболевания.

§92

Однако, если заболевание скоротечно и име­ет угрожающий характер, врач должен удовлетво­риться изучением болезненного состояния, пусть даже и искаженного действием лекарств, в случае если он не может выяснить симптомы, существо­вавшие до начала лечения, в надежде воссоздать, по крайней мере, картину действительного состоя­ния болезни, то есть объединенного заболевания, сформированного лекарственной и естественной болезнями, которое из-за применения неподходя­щего лекарства обычно гораздо серьезнее и опас­нее исходного заболевания и требует поэтому бы­строй и эффективной помощи. Действуя таким об­разом, врач воссоздаст полную картину болезни и сможет преодолеть ее подходящим гомеопатиче­ским средством, так что пациент избежит участи пасть жертвой вредных лекарств, принятых им.

§93

Если недавнее или хроническое заболевание возникло вследствие очевидной причины, то боль­ной — или его друзья в частной беседе — скажет о ней сам или при острожном расспросе¹

⁸⁶ Ею может быть любая причина постыдного характера, в которой ни пациент, ни его друзья не хотят сознаться, по крайней мере сознательно, и которую врач должен попытаться выяснить или при помощи умелого расспроса, или получив необ­ходимые сведения частным образом. К ним отно­сятся отравление или попытка самоубийства, она­низм, обычное распутство или извращенные его фор­мы, избыточное потребление вина, ликеров, пунша или других крепких напитков, или кофе, перееда­ние или злоупотребление какой-либо одной и вред­ной для здоровья пищей, заражение венерической болезнью или чесоткой, несчастная любовь, рев­ность, семейные неурядицы, заботы, горе в связи с каким-либо несчастьем в семье, несправедливое об­ращение, неудачная месть, уязвленная гордость, за­путанность в денежных проблемах, суеверный страх, голод, или какие-либо недостатки интим­ных органов (разрыв, выпадение) и так далее.

§94

Исследуя состояние больного при хрониче­ской болезни, врач должен учитывать и тщатель­но изучать такие частные обстоятельства, как обыч­ный род занятий пациента, его образ жизни, дие­ту, отношения внутри семьи и тому подобное, с тем, чтобы установить, нет ли среди них таких, которые могли бы вызвать заболевание или под­держивать его. Устранение подобных обстоятельств может способствовать выздоровлению⁸⁷.

⁸⁷ При хронических болезнях, женщин необходи­мо обращать внимание на беременность, беспло­дие, половое чувство, разрешение от бремени, са­мопроизвольные аборты, кормление грудью и ха­рактер месячных очищений. В отношении послед­него пункта мы не должны пренебрегать выясне­нием того, случаются ли менструации слишком ра­но или позже положенного времени, сколько дней они длятся, прерывистые или постоянные, обиль­ные или нет, насколько темен их цвет, нет ли лейкореи до или после месячных, но особое внима­ние следует обращать на те телесные или психи­ческие расстройства, которые предшествуют мен­струациям, сопровождают их, или наблюдаются после их окончания; если есть лейкорея, то каков ее характер, какие ощущения ей сопутствуют, ка­ково количество белей, при каких условиях и в ка­ких ситуациях она появляется.

§95

При хронических болезнях исследование как вышеперечисленных, так и других возможных их признаков, должно осуществляться максимально обстоятельно и тщательно, следует уделять вни­мание мельчайшим особенностям каждого случая. Делать это необходимо отчасти потому, что сим­птомы хронических болезней в наименьшей сте­пени напоминают симптомы острых болезней, и поэтому, если вы хотите добиться излечения, из­лишней тщательности в их .исследовании не мо­жет быть. Частично же это необходимо вследст­вие того, что больные настолько привыкают к сво­им длительным страданиям, что уделяют слиш­ком мало внимания второстепенным симптомам или попросту забывают о них, в то время как имен­но эти последние часто имеют важное значение (то есть являются характерными) — нередко очень полезны для завершения выбора средства. Боль­ные даже считают их почти необходимой частью своего состояния, расценивают их почти, как при­сущие здоровому состоянию и с трудом могут за­ставить себя поверить в то, что эти второстепен­ные симптомы, эти большие или меньшие откло­нения от состояния здоровья имеют какую-либо связь с их главным недугом.

§96

Кроме того, сами пациенты очень сильно раз­личаются по своему характеру и некоторые, так называемые ипохондрики и лица, слишком нетер­пеливые и чувствительные к страданиям, описы­вают свои симптомы слишком яркими красками и, пытаясь заставить врача дать им быстрое облегчение, описывают заболевание в преувеличенных выражениях⁸⁸.

⁸⁸ Даже в случаях, самых нетерпеливых ипо­хондриков вы никогда не встретитесь с простым выдумыванием симптомов и жалоб. Б этом мож­но наглядно убедиться, сравнив их жалобы до и после того, как врач или не назначит им вообще ничего, или выпишет что-либо нелекарственное. Но мы должны делать определенные выводы из их преувеличений, приписывать их всегда повышенной чувствительности, и тогда склонность к преуве­личениям при рассказе о жалобах станет уже са­ма важным симптомом в перечне характеристик, составляющих вместе картину болезни. Иная си­туация существует в случаях слабоумных больных и бессовестных симулянтов.

§97

Другие же, люди противоположного харак­тера, отчасти по лености, отчасти из-за ложной скромности, по мягкости характера или из-за сла­бой памяти воздерживаются от упоминания о мно­гих своих симптомах, описывают их скупо или счи­тают, что некоторые из них не имеют никакого значения.

§98

И наконец, точно также, как мы должны осо­бенно внимательно прислушиваться к рассказу больного о его страданиях и ощущениях и доверяться особенно его собственным выражениям, при помощи которых он пытается заставить нас понять его заболевание — потому что в устах дру­зей и сопровождающих лиц они обычно изменя­ются и освещаются ими в искаженном свете — точно так же при всех, но особенно при хрониче­ских болезнях исследование истинной и полной их картины в высшей степени требует при прове­дении опроса осмотрительности, такта и знания человеческой природы.

§99

В целом, исследование при острых заболева­ниях или при болезнях недавнего происхождения гораздо легче для врача, потому что все явления и отклонения от состояния здоровья возникли не­давно, еще свежи в памяти пациента и его друзей и все еще остаются новыми и потрясающими во­ображение. Врач, конечно, и в этих случаях дол­жен узнать все возможное, но ему приходится го­раздо меньше выспрашивать, поскольку больные сами подробно рассказывают о большинстве сим­птомов.

§100

При изучении совокупности симптомов эпи­демических и спорадических болезней совершен­но неважно, встречалось ли когда-нибудь раньше что-либо подобное, под тем же или другим названием. Новизна или специфичность болезни тако­го рода никоим образом не влияет ни на способ обследования, ни на способ ее лечения, посколь­ку врач должен в любом случае рассматривать ка­ждую распространяющуюся болезнь в чистом ви­де, как если бы это было что-то новое и неизвест­ное, и, если он хочет заниматься реальной и ради­кальной врачебной практикой, тщательно изучать ее, никогда не подменяя догадками фактические наблюдения, не принимая на веру, будто встре­тившийся ему случай заболевания уже полностью или частично известен, но всегда тщательно об­следовать его на всех его стадиях; подобный образ действий — это все, что наиболее необходимо в таких случаях, так как тщательное обследование покажет, что каждая распространяющаяся болезнь представляет собой во многих отношениях явле­ние уникального характера, значительно отличаю­щееся от предыдущих эпидемий, к которым за ис­ключением тех эпидемий, источник заражения при которых всегда остается тем же, как например, ос­па, корь и т. д., ошибочно применяли те или иные названия.