ОБ ОПРЕДЕЛЕНИИ ПОНЯТИЯ МЕДИЦИНЫ Об определении медицины

Я утверждаю: медицина — наука, познающая состояние тела человека, поскольку оно здорово или утратит здоровье, для того, чтобы сохранить здоровье и вернуть его, если оно утрачено. Кто-нибудь, однако, может сказать: «Медицина разделяется на теорию и практику, а вы, говоря, что это наука, превратили всю медицину в теорию». На это мы отвечаем: говорится, что есть искусства теоретические и искусства практичес­кие, философия теоретическая и философия практическая; говорят также, что медицина бывает теоретическая и практическая, при этом в каждой части под словом «теоретическая» и «практическая» подразумеваются разные вещи, но нам сейчас нет нужды говорить о различиях, которые имеются в данном случае в виду где-либо, кроме медицины.

Когда говорят, что в медицине есть нечто теоретическое и нечто практическое, то не следует думать, что воображают многие исследователи данного вопроса, будто этим хотят сказать, что одна часть медицины — познание, а другая часть — действие. Напротив, тебе должно знать, что под этим подразумевается нечто другое. А именно: каждая из двух частей медицины — не что иное, как наука, но одна из них — это наука об основах медицины, а дру­гая — наука о том, как ее применять. Первой из этих частей присвоено название науки или теории, а второй — название практики. Под теорией медицины мы понимаем ту часть, которая учит только основным правилам и не входит в изложение сущности каких-либо процедур. Так, например, в медицине говорят, что число разновидностей лихорадки — три, и что натур ' существует, допус­тим, девять. А под практикой в медицине мы понимаем не [только физическое] действие и производство каких-нибудь телодвижений, но и ту часть медицинской науки, обучение которой заключает полезный совет, и совет тот связан с изложением сущности какой-либо процедуры. Так, например, в медицине говорится, что к горячим опухолям2 следует вначале прикладывать что-нибудь  отвлекающее, охлаждающее и вскрывающее; потом, после этого отвлекающие средства смешиваются с мягчительными, а после того, как дойдет до опадания, ограничиваются мягчительными и разго­няющими лекарствами, но только не при опухолях, образовавшихся от дурных соков, выделяемых главенствующими органами.

Такое наставление сообщает тебе полезный совет, то есть изложение сущности некоей процедуры. Когда ты изучишь обе эти части, то приобретешь знания научные и знания практические, хотя бы ты сам никогда не практиковал.

Никто не вправе сказать: «Телу человека присущи три сос­тояния: здоровье, болезнь и третье состояние — не здоровье и не болезнь, а ты ограничился двумя частями». Если тот, кто это говорит, подумает, то он, вероятно, не сочтет обязательным ни такого деления на три, ни упреков в том, что мы его опустили. К тому же, если это и необходимо, то наши слова «утрата здоровья» заключают в себе и болезнь и то третье состояние, которое назвали. К нему неприложим термин «здоровье», ибо здоровье — это способность или состояние, благодаря которому функции [органа], предназначенного для их выполнения, оказываются безупречными, но ему не подобает также и противоположный термин, если только не определять здоровье, как хочешь, обусловливая его ненужными условиями. Об этом не пререкаются с врачами, и врачи не такие люди, с которыми спорят о подобных вещах. Такие препирательства с врачами и с теми, кто с ними спорит, не приводят ни к чему полезному в медицине, а что касается познания истины в данном вопросе, то это относится к основам другой науки, то есть к основам науки логики. Там пусть и ищут истину.

О задачах медицины

Медицина рассматривает тело человека, поскольку оно здорово или утрачивает здоровье. Познание всякой вещи, если оно возникает, достигается и бывает совершенным через познание ее причин, если они имеются; поэтому в медицине следует знать причины здоровья и болезни. Причины эти бывают явные, а бывают и скрытые, постигаемые не чувством, а умозаключением на основании акциденций; поэтому в медицине необходимо также знать и акциденции, которые имеют место при здоровье и при болезни. В истинных науках^3 изъяснено, что познание вещи приобретается через познание ее причин и начал, если они ей присуди, а если их нет, то через познание ее акциденций и обязательных существенных признаков.

Причины, однако, бывают четырех разновидностей — материаль­ные, действенные, формальные и конечные. Материальные причи­ны _ это заложенные [в теле] основы, в которых существует здоровье и болезнь. Ближайшая основа — орган или пневма , более отдаленная основа — соки 5, еще более отдаленная — элементы. Эти две [последние] основы [различаются], смотря по сочетанию, хотя при сочетании имеет место также и превращение. Все то, что устроено таким образом, стремится при сочетании и превращении к некоему единству; в данном положении единством, связанным с этим множеством, является либо натура, либо определенная форма. Что касается натуры, то она [возникает] по превращению, определенная же форма [возникает] по сочетанию.

Действенные причины — это причины, которые изменяют сос­тояние тела человека или сохраняют его неизменным. Таковы [состояния] воздуха и то, что с ними связано; еда, вода, напитки и то, что с ними связано; опорожнение, запор, страна, жилище и то, что с ними связано, телесные и душевные движения и покой. К этим же [причинам относятся] сон, бодрствование, переход из одного возраста в другой, различия по возрасту, полу, ремеслу, привычкам, а также то, что происходит с человеческим телом и соприкасается с ним — либо не противоречащее природе, либо находящееся в противоречии с природой.

Формальные причины — это натуры и возникающие после них силы, а также сочетания.

Что же касается конечных причин, то это действия. В познание действий неизбежно входит познание сил, а также познание пневмы, несущей силы, как мы это изъясним в дальнейшем.

Таково содержание врачебной науки, поскольку она исследует тело человека — как оно бывает здоровым и как болеет. Однако, с точки зрения конечной цели этого исследования, то есть сохране­ния здоровья и прекращения болезни, у [медицины] должны быть также и другие предметы; соответственно средствам и орудиям, [применяемым] при этих двух состояниях. Средствами здесь являются целесообразное пользование едой и напитками, пра­вильный выбор воздуха, определение меры покоя и движения, лечение лекарствами и лечение рукой 6. Все это у врачей [приме­няется] в соответствии с тремя разновидностями [людей]: здоро­вых, больных и средних7, о [средних] мы еще будем говорить и скажем, почему можно считать, что они стоят между двумя группами, которые в действительности не связаны никаким пос­редствующим звеном.

И вот [теперь, когда] мы привели эти объяснения по отдельнос­ти, в совокупности у нас получилось, что медицина рассматривает элементы, натуры, соки, простые и сложные органы, пневмы с их естественными, животными и душевными силами, действия и сос­тояния тела — здоровье, болезнь и среднее состояние, а также причины этих состояний: кушанья, напитки, воздух, воду, страну, жилище, опорожнение, запор, ремесло, привычки, движения и покой тела и души, возраст, пол, те необычные события, которые случаются с телом, разумный режим в еде и напитках, выбор [подходящего] воздуха, выбор8 движения и покоя, а также лечение лекарствами и действия рукой, ведущие к сохранению здоровья, и терапию каждой болезни по отдельности.

Некоторые из этих вещей   [врачу]   следует, поскольку он врач, представлять себе только по существу, научным представлением, и подтверждать их существование тем, что это вещи общепризнан­ные, принятые знатоками науки о природе; другие же он обязан доказывать в своем искусстве. Говоря о тех из них, что подобны аксиомам, врач должен утверждать их существование безусловно, ибо начала частных наук бесспорны и они доказываются и пояс­няются в других науках, стоящих впереди них; так идет все далее и далее до тех пор, пока начала всех наук не поднимутся до первой мудрости, которую называют наукой метафизики. Когда кто-нибудь из притязающих на звание врача начинает и пускается рассуждать, доказывая существование элементов, натур и того, что за ними следует и является предметом науки о природе, он совершает ошибку, так как вводит в искусство медицины то, что не принадле­жит к искусству медицины. Ошибается он и в том отношении, что полагает, будто что-то такое пояснил, тогда как он совершенно не пояснил этого.

Вещи, которые врач должен представлять себе только по сущности, безусловно утверждая существование тех из них, бытие коих не очевидно, сводятся к следующей совокупности: что элементы существуют и их столько-то; что натуры существуют, их столько-то и они представляют собой то-то и то-то; что соки тоже существуют, представляют собой то-то и то-то и их столько-то; что пневмы существуют, их столько-то и они помещаются там-то; что изменение и неизменность всегда имеют причину; что причин столько-то. А органы и их полезные функции врач должен позна­вать при помощи внешних чувств и анатомии.

Что же касается тех вещей, которые врач обязан и представлять себе, и доказывать, то это болезни, их частные причины, их признаки, а также и то, как прекращать заболевание и сохранять здоровье. Врач обязан дать доказательства [существования] тех из этих вещей, которые существуют скрыто, во всей подробности, указывая их величину и периодичность.

Гален, когда старался обосновать логическими доказательства­ми первую часть медицины, предпочитал подходить к этому не с точки зрения врача, а с точки зрения философа, рассуждающего об естественной науке. Точно так же и законовед, стараясь обосновать, почему «необходимо следовать единогласному решению [авторитетов], может это сделать не в качестве законоведа, а в качестве богослова. Впрочем, если врач, поскольку он врач, и законовед, поскольку он законовед, не в состоянии решительно доказать [свои положения], то при этом получится порочный круг,

 

ОБ ЭЛЕМЕНТАХ

Элементы суть некие простые тела. Это — первичные частицы человеческого тела и других вещей, неспособные делиться на различные по форме части, т. е. такие частицы, на которые делятся сложные [тела]. Из смешения [элементов] возникают различные по форме виды существующих вещей.

Врач должен принимать на веру слова природоведа, что [элементов] всего четыре, не более. Два из них — легкие, два — тяжелые; легкие — это огонь и воздух, тяжелые — вода и земля. Земля есть простое тело, естественное место которого — середина всех вещей; по естеству она в этом месте покоится и по естеству к нему движется, если находится от него в отдалении; это есть абсолютная тяжесть земли.

Земля холодна и суха по своему естеству, иначе говоря, в естестве земли, когда оно пребывает само по себе с тем, что его обусловливает, и его не изменяет что-либо, [находящееся] во вне, проявляются ощутимый холод и сухость. Наличие [земли] в су­ществующих вещах способствует сцеплению и прочности, сохране­нию очертаний и форм.

Что же касается воды, то это простое тело, которое по своему естественному месту окружает землю и окружено воздухом, когда воздух и вода находятся в своем естественном состоянии; это есть относительная тяжесть воды. Вода холодна и влажна; иначе говоря, в естестве воды, когда оно пребывает само по себе с тем, что его обусловливает, и ему не противостоит что-либо извне, проявляются ощутимый холод и состояние, называемое влажностью. Влажность же означает, что в естестве воды заложена способность распадаться от малейшей причины на мельчайшие частицы вплоть до [полного] разъединения, а [также] соединяться и принимать любую форму, не сохраняя ее в дальнейшем. [Вода] находится во всем существу­ющем, чтобы мягки были формы, частям которых желательно придать известную фигуру, очертания и соразмерность. Дело в том, что все влажное легко теряет форму какой-либо фигуры, оно так же легко и принимает ее, подобно тому, как сухое, хотя оно и с трудом принимает форму [какой-либо] фигуры, теряет ее [тоже с трудом].

Всякий раз, как сухое смешивается с влажным, оно приобретает от влаги способность легко растягиваться и принимать [известные] очертания, а влажное приобретает от сухого способность прочно сохранять возникшую в нем крепость и соразмерность. Сухое благодаря влажному соединяется и не рассыпается, а влажное благодаря сухому сдерживается и не растекается.

Что же касается воздуха, то это простое тело, естественное место которого выше воды и ниже огня; это есть его относительная легкость. Естество воздуха горячее и влажное, подобно тому, что мы говорим [раньше 9. Воздух] находится в существующих вещах, чтобы они были рыхлыми, разреженными, легкими и разобщенными.

Огонь — это простое тело, естественное место которого выше всех остальных элементов. Природное местонахождение огня — вогнутая поверхность небесной сферы, у которой оканчиваются становление и разрушение. Это есть его абсолютная легкость. Естество огня горячее и сухое. Он находится в существующих вещах, чтобы они созревали, были разреженнее и смешивались. Огонь течет в вещах.проводя [сквозь них] воздушную субстанцию, чтобы сломилось [свойство] чистой холодности обоих тяжелых элементов и они бы перешли из состояния элементарности в сос­тояние смешанности.

Два тяжелых [элемента] полезнее для бытия органов и пребыва­ния их в покое; а два легких — полезнее для бытия пневм и пребы­вания их в движении, а также для приведения органов в движение, хотя первым двигателем и является душа. Вот [и все] элементы.

О НАТУРАХ О натуре

Я утверждаю: натура есть качество, возникающее от взаимо­действия противоположных качеств, когда они останавливаются у некоего предела. Эти качества существуют в малых частицах элементов для того, чтобы наибольшее количество каждого элемен­та вошло в соприкосновение с наибольшим количеством другого. Когда они воздействуют своими силами друг на друга, из совокуп­ности их возникает качество, сходное с ними всеми, то есть натура.

Первичных сил |0 в упомянутых элементах четыре — это теплота, холодность, влажность и сухость. Ясно, что натуры в существующих и разрушающихся телах возникают только из этих сил, и происхо­дит это, если смотреть вообще, сообразно требованиям рациональ­ного теоретического деления, безотносительно к чему-нибудь, двояким образом.

В одном случае натура является уравновешенной, ибо доли взаимно противоположных качеств в смеси равны и противостоят друг другу, так что натура оказывается качеством, действительно посредствующим между ними.

Второй случай — это когда натура не является абсолютной серединой между взаимно противоположными качествами, но больше склоняется в ту или другую сторону, либо в отношении одной из противоположностей, [существующих] между теплотой и холодом и между влажностью и сухостью, либо в обеих. Однако то, что считается во врачебной науке уравновешенностью и наруше­нием равновесия, не относится ни к тому, ни к другому [случаю]. Врач обязан принимать на веру слова природоведа, что «уравнове­шенное» в этом смысле — одна из тех вещей, допустить существова­ние которых совершенно невозможно; тем более такой не может быть натура человека или орган человека. Он должен знать, что [слово] мутадил — «уравновешенное», которое медики употребляют в своих исследованиях, образовано не от таадул, то есть «распреде­ление веса поровну», а от адл — «справедливая [доля]» при распределении. Это значит, что при такой уравновешенности в смешанном [составе], будь то все тело человека или какой-либо орган, сполна присутствует в надлежащей мере и пропорции та доля элементов, по количеству и по качеству которой полагается быть в человеческой натуре. Однако случается, что присущая человеку доля бывает очень близка к первой, истинной уравнове­шенности.

Эта уравновешенность, [взятая] по отношению к телам людей и [определяемая] сравнительно с другими вещами, не обладающи­ми такой уравновешенностью и не столь близкими, как человек к [состоянию] истинной уравновешенности, упомянутой в первом случае, может иметь восемь типов.

[Ее рассматривают]:

1)либо, по отношению к виду — сравнительно с различными вещами, стоящими вне данного вида;

2)   либо  по отношению  к  виду — сравнительно  с   различными вещими, входящими в данный вид;

3) либо по отношению к роду вида — сравнительно с различными весами того же вида, стоящими вне данного рода;

4) либо по отношению к роду вида — сравнительно с различными вещами, входящими в данный род;

5) либо по отношению к особи данного рода и вида — сравни­тельно с различными вещами того же рода и вида, стоящими вне этой особи;

6) либо по отношению к особи — сравнительно с различными состояниями самой этой особи;

7) Либо по отношению к [отдельному] органу — сравнительно с различными органами, находящимися вне этого органа, но в теле данной особи;

8) либо по отношению к [отдельному] органу—сравнительно с [различными] состояниями самого этого органа.

Тип первый. Уравновешенность, присущая человеку по сравнению с прочими существами.

[Такая уравновешенность] есть нечто, обладающее [известной] широтой; [широта ее] не ограничена [каким-либо] пределом, но и не зависит от случая; напротив, избыток и недостаток ее имеют границы, при выходе из которых натура перестает быть натурой человека.

Что же касается второго типа, то это середина между крайностями широты натуры. [Такая уравновешенность] бывает у человека самой средней категории, находящегося в самой середине того возраста, когда рост достигает крайнего предела. Хотя она и не является той истинной уравновешенностью, что упомянута в начале параграфа, и существование которой считают невозможным, но все же это одна из тех вещей, которые найти трудно. Такой человек тоже приближается к упомянутой истинной уравновешенности не по прихоти; случая; его горячие органы, как например, сердце; холодные, как например, мозг; влажные, как например, печень; и сухие, как например, кости,— [все] под стать друг другу. Когда они соответственны [по силам] и соразмерны, то приближается к истинной уравновешенности. Что же касается [уравновешенности] с точки зрения каждого органа самого по себе, то нет! Они не уравновешены, за исключением одного органа, а именно кожи, как мы это опишем после.

Что же касается до уравновешенности в отношении пневмы , и главенствующих органов, то [тело] не может приблизиться благодаря этому к истинной уравновешенности; напротив, оно всегда переходит к [чрезмерной] теплоте и влажности. Дело в том, что начало жизни — сердце и пневма — оба очень горячи и склонны к избытку [теплоты]. Жизнь происходит от теплоты, а рост от влажности; больше того, теплота возникает от влажности и питается влажностью.

Как мы это изъясним впоследствии, главенствующих органов — три. Холодный из них один — это мозг, и холод его не таков, чтобы сравняться с жаром сердца. Сухой или близкий к сухости среди главенствующих органов [тоже] один — это сердце, но сухость его не такова, чтобы сравняться с натурой влажности мозга или печени. Мозг тоже не так холоден, [как горячо сердце], и сердце не так сухо, [как влажен мозг], но сердце по сравнению с другими органами является сухим, а мозг по сравнению с другими органами является холодным.

Что касается третьего типа, то он менее широк, чем первый тип, то есть видовая уравновешенность, но ему [все же] присуща порядочная широта. Это натура, подходящая для того или иного народа, в соответствии с той или иной зоной обитания и той или иной атмосферой. Так, индийцам присуща общая им всем натура,благода­ря которой они здоровы, а у славян — другая натура, свойственная исключительно им одним и сохраняющая их здоровыми. Каждая из этих двух натур уравновешенна по отношению к данному роду [людей] и не уравновешенна по отношению к [людям] другого рода. Если придать телу индийца натуру славянина, то индиец заболеет или [даже] погибнет; таким же будет и состояние тела славянина, если ему придать натуру индийца. Следовательно, каждому роду жителей обитаемого мира присуща особая натура, соответствующая атмосфе­ре его климата. Эта натура обладает [известной] широтой и этой широте присущи две крайности — избыток и недостаток.

Четвертый тип —это середина между крайностями широты натур [определенной] зоны обитания. Такая натура является наиболее уравновешенной для данного рода [людей].

Пятый тип более узок, чем первый и третий. Это натура, которой должно обладать определенное лицо, чтобы существовать, жить и здравствовать. Ей тоже присуща широта, ограничиваемая двумя крайностями — избытком и недостатком. Тебе должно знать, что каждый отдельный человек предрасположен к [определенной] натуре, присущей ему лично; редко бывает или совсем невозможно, чтобы кто-нибудь другой имел одинаковую с ним натуру. Что же Касается шестого типа,то это тоже нечто среднее между теми же двумя границами. Когда человек имеет такую натуру, то этот человек  обладает   наибольшей   уравновешенностью,   какую   ему   положено иметь.

Седьмой тип —это натура, которую должно иметь каждой разновидности органов и которая отличает ее от другой разновидно­сти. Уравновешенность, присущая кости, состоит в том, что в кости преобладает сухое, а присущая мозгу — в том, что в мозгу преобладает влажное; уравновешенность, присущая сердцу — в том, что в сердце преобладает горячее, а присущая нерву — в том, что в нерве преобладает холодное. Эта натура тоже обладает известной широтой, которая ограничена крайностями избытка и недостатка; она меньше широты упомянутых прежде натур.

Восьмой тип —это уравновешенность, особо присущая каж­дому органу, чтобы орган имел наилучшую натуру, какая у него может быть. Она — средняя между двумя этими пределами, и если какому-либо органу достается такая натура, он оказывается в превосходнейшем состоянии, в каком ему положено пребывать.

Когда мы рассмотрим виды [живых существ], то наиболее близкими из них к истинной уравновешенности окажется человек; рассмотрев роды [людей], мы удостоверимся, что, если люди живут в месте, равном по благоденствию экватору, и если благоденствию не препятствует какая-либо причина, относящаяся к земным вещам — я разумею горы или моря,— то его обитатели должны быть родом людей, наиболее близким к истинной уравновешенности. Достоверно, что мнение, которое иногда встречается [в книгах], будто в таких местах уравновешенность нарушена по причине близости солнца, есть мнение порочное. Дело в том, что в подобных местах пребывание солнца в зените менее мучительно и не так изменяет [температуру] воздуха, как близость солнца [к земле] в иных областях или более высоких широтах, даже если солнце и не стоит в зените. К тому же все [жизненные] обстоятельства [обитателей близких к экватору мест] превосходны и взаимно подобны; воздух не нарушает их [благососто­яния] ощутимым образом, а наоборот, всегда соответствует их натуре. Для доказательства правильности такого мнения мы уже раньше составили трактат.

Наиболее уравновешенным родом людей после них являются обитатели четвертого климата", они не так страдают от жары, как ' жители большинства областей второго и третьего [климата], от того, что солнце через известные промежутки времени долго оказывается у них над головой, после того, как удалится от них, но и не являются, [так сказать], «сырыми» и «недозрелыми», как обитатели большин­ства областей пятого климата и более отдаленных от него широт, из-за того, что солнце долго находится не над их головами.

А среди отдельных особей человек является самой уравнове­шенной особью самого уравновешенного рода, самого уравнове­шенного вида [существ].

Что же касается [уравновешенности] органов, то [из предыдуще­го] уже ясно, что главенствующие органы не очень близки к истинной уравновешенности. Напротив, даже должно знать, что мясо12 — наиболее близкий к такой уравновешенности орган, а еще ближе него — кожа: ведь на кожу почти не оказывает действия вода, смешанная поровну — наполовину ледяная, наполовину кипящая, и в ней почти уравновешенно согревающее [действие] жил13 и крови и охлаждающее действие нервов. Кожа также не испытывает воздействия тела хорошо смешанного из самого сухого и самого мягкого [вещества], когда оба [эти вещества] присутствуют в нем поровну. Известно, что такое тело не действует на кожу только потому, что [кожа] его не чувствует. Оно подобно коже и поэтому кожа не испытывает его действия; если бы оно отличалось от кожи, то кожа, наверное, ощущала бы его действие. Вещи, сходные по элементам и противоположные по естественным свойствам, испытыва­ют воздействие друг друга. Не испытывают воздействия других вещей только вещи, имеющие те же качества, так как эти одинаковые по качествам вещи сходны с ними.

Наиболее уравновешенный [участок] кожи — кожа руки; наибо­лее уравновешенный [участок] кожи руки — кожа кисти; наиболее уравновешенный [участок] кожи кисти — кожа ладони; наиболее уравновешенный [участок] ее — кожа на пальцах, причем самой уравновешенной является кожа указательного пальца, а на указательном пальце самой уравновешенной является кожа ногтевого сустава. Поэтому именно кожа ногтевого сустава указательного пальца, а также и других пальцев, почти всегда судит, в силу [своего] естества, о величине осязаемых вещей. Ведь судья должен быть одинаково склонен к обеим сторонам, чтобы чувствовать, что какая-либо сторона вышла за пределы середины и справедливости. Вдобавок к тому, что ты уже знаешь, тебе следует знать, что когда мы говорим: «лекарство уравновешено», то не имеем в виду, что оно уравновешено на самом деле, ибо это невозможно, и [не хотим также сказать], что его натуре присуща человеческая уравновешенность; в таком случае это лекарство принадлежало бы к самой субстанции человека. Нет, это значит, что, когда лекарство подвергается действию прирожденной теплоты в теле человека и приобретает новое качество, это качество не отходит от качества человека в сторону нарушения равенства и не оказывает действия, разрушающего уравновешенность, являясь как бы уравновешенным в отношении своего действия на тело человека.

Таким же образом, говоря, что лекарство горячее или холодное, мы не разумеем, что лекарство по всей субстанции является предельно горячим или холодным или же—что оно по субстанции своей холодней или горячей человеческого тела; будь это так, уравновешенной являлась бы вещь, натура которой [тождественна] натуре челове­ка. Нет, мы подразумеваем под этим, что от такого лекарства в теле человека возникают теплота или холод, превосходящие теплоту или холод человеческого тела. Поэтому лекарство бывает холодным по отношению к телу человека и горячим по отношению к телу скорпиона, горячим по отношению к телу человека и холодным по отношению к телу змеи; больше того; одно и то же лекарство бывает более горячим по отношению к телу Амра, чем по отношению к телу Зейда; поэтому лечащимся больным велят не употреблять постоянно одно и то же лекарство для изменения натуры, если оно не полезно.

Теперь, когда мы все скапали об уравновешенной натуре, перейдем к неуравновешенной и скажем, что неуравновешенных натур,— все равно, брать ли их по отношению к виду, роду, особи или органу — будет восемь, и у них есть то общее, что они противоположны уравновешенной натуре.

Эти восемь натур возникают следующим образом.

Натура, выходящая за пределы уравновешенности, может быть либо простой — в этом случае нарушение уравновешенности имеет место в отношении одной из двух противоположностей,— либо сложной — тогда нарушение равновесия происходит одновременно в отношении обеих противоположностей. Простое нарушение, касающееся одной из противоположностей, может относиться к противоположности активной, и в таком случае [это проявляется] двояким образом. А именно, [натура] бывает более горячей, чем следует, но не более влажной, чем следует, и не более сухой, чем следует, или же более холодной,- чем следует, но не более сухой, чем следует, и не более влажной, чем следует. Но [нарушение] может относиться и к противоположности пассивной, и что [тоже] происходит двояким образом. А именно: натура может быть суше, чем следует, не будучи горячей или холодной.чем следует, и может быть влажней, чем следует, не будучи горячей или холодней, чем следует. Но эти четыре [нарушения] не постоянны и не остаются устойчивыми сколько-нибудь продолжительное время. Более горячая, чем следует, [натура] делает тело суше, чем следует, а более холодная, благодаря посторонней влаге, делает тело человека влажнее, чем следует. Более сухая, чем следует, [натура] быстро делает тело холоднее, чем следует, а более влажная, чем следует, если [влажность] чрезмерна, охлаждает тело [еще] скорее, чем более сухая; если же [влажность] не чрезмерна, то такая [натура] сохраняет тело здоровым более долгое время, но в конце концов делает его холоднее, [чем следует]. Из этого ты поймешь, что уравновешенность и здоровье более связаны с теплотой, нежели с холодом. Вот таковы четыре простых [неуравно­вешенных натуры].

Что же касается сложных, при которых нарушения [уравнове­шенности ] относятся к обеим противоположностям одновременно, то натура может быть, например, вместе и горячей, и влажнее, чем следует, или горячей и суше, чем следует, или холодней и влажней, чем следует, или холодней и суше, чем следует; [однако], невозможно, чтобы натура была сразу горячей и холодней, чем следует, или влажней и суше, чем следует.

Каждая из этих восьми натур обязательно бывает:

1) либо без материи, [т. е. дурного сока]; это значит, что такая натура возникает в теле как одиночное качество, а не так, чтобы тело приобрело это качество вследствие проникновения в него жидкости, придающей такое качество, и соответственно изменилось; такова, например, теплота вещей, растертых в порошок, и холодность студеной, остуженной, охлажденной снегом воды;

2) либо с материей [т. е. с дурным соком]; это значит, что тело приобретает качество такой натуры благодаря присутствию проник­шей в него жидкости, в которой преобладает данное качество. Таково охлаждение тела человека из-за стекловидной слизи или разгорячение его из-за желчи, имеющей цвет порея. В Книгах третьей и четвертой ты найдешь примеры для каждой из этих шестнадцати натур.

Знай, что натура с материей бывает двух видов. А именно, орган иногда погружен в материю [т. е. в дурной сок]; и омочен ею, иногда же материя заключена в его протоках и внутренних частях. Иногда заключенная [в органе] и проникшая [в него] материя вызывает опухание, а иногда — нет.

Вот все, что следует сказать о натуре. А то, что врач не может постигнуть сам, пусть принимает на веру от природоведа, как нечто установленное всеобщим согласием.

О натуре органов

Знай, что творец, да возвысится слава его, даровал каждому животному и каждому органу такую натуру, которая ему наиболее подходит и наиболее пригодна для его действий и [жизненных] обстоятельств, сообразно тому, что допускают его возможности, но подтверждение этого — задача философа, а не врача. И даровал [творец] человеку наиболее уравновешенную натуру, какая может быть в этом мире, в соответствии с силами, благодаря которым он действует и испытывает воздействие. Каждому органу [творец тоже] дал натуру, наиболее для него подходящую, и некоторые органы он сделал более горячими, другие — более холодными, одни — более сухими, другие — более влажными.

Самое горячее, что есть в теле, это пневмы, а также сердце, которое является местом возникновения пневмы. Затем следует кровь. Хотя кровь зарождается в печени, но она тесно связана с сердцем и поэтому приобретает такое количество теплоты, которого нет у печени. Затем следует печень, ибо она подобна сгустку крови, далее — легкие и затем — мясо. Мясо менее горячо, чем легкие, так как его пронизывают нити холодных нервов. Затем следуют мышцы. Они менее горячи, чем простое мясо, так как их пронизывают нервы и связки.

Затем идет селезенка, так как в ней есть сгусток крови, далее — почки, ибо   [количество]   крови в них невелико. Затем идут ряды бьющихся14 сосудов, [которые теплы] не потому, что у них нервная субстанция, но вследствие того, что они подвергаются нагреванию находящимися [в артериях] пневмой и кровью. Затем следуют ряды спокойных сосудов,  [которые согревает] одна лишь кровь, и после этого — уравновешенная   [по своей  натуре]   кожа ладони.  Самое холодное, что есть в теле — это слизь, затем внутреннее сало, жир, волосы, кости, хрящи, связки, сухожилия, перепонки, нервы, спинной мозг, головной мозг и кожа.

А самое влажное, что есть в теле — это слизь, затем кровь, жир, внутреннее сало, головной мозг, спинной мозг, мясо соска и яичек, легкие, печень, селезенка, почки, мышцы и кожа.

Вот тот порядок, который установил Гален. Однако тебе должно знать, что легкие по своей субстанции и прирожденным свойствам не являются сильно влажными, ибо каждый орган по своей прирожден­ной натуре сходен с тем, чем он питается, а по своей акцидентной'5 натуре схож с тем, что в нем скопляется, а легкие питаются самой горячей кровью, большая часть которой смешана с желтой желчью. Именно этому учит нас Гален. Но в легких собирается большой остаток влаги от поднимающихся паров тела и спускающих­ся к легким [соков]. Поскольку дело обстоит таким образом, то печень по своей прирожденной влажности является гораздо более влажной, чем легкие, а легкие больше смачиваются. Впрочем, постоянное смачивание делает легкие влажнее также и в их веществе. Таким же образом в известном смысле следует тебе понимать и состояние слизи и крови. Дело в том, что увлажнение слизи происходит в большинстве случаев путем смачивания [извне], а увлажнение крови путем сосредоточения влаги в ее веществе, хотя естественная водянистая слизь сама по себе иногда бывает влажнее [крови]. Когда кровь достигает полной зрелости, из нее исчезает большое количество влаги, находившейся в естественной водянистой слизи, которая превратилась в кровь. Впоследствии ты узнаешь, что естественная водянистая слизь — это кровь, которая претерпела некоторое превращение.

Что же касается самого сухого в теле, то это волосы, ибо волосы состоят из дымного пара, из которого выделилась содержавшаяся в нем примесь пара, и чистое [начало] дыма сгустилось. Далее следуют кости, ибо [кости] — самый твердый орган, но кости влажнее волос, так как кости возникают из крови, и расположение16 их таково, что они впитывают естественную влагу и завладевают ею. Поэтому кости служат пищей многим животным, а волосами не питается ни одно животное, или, может быть, питаются немногие из них. Так, например, полагают, что летучие мыши переваривают волосы и легко глотают их. Однако, если мы возьмем равное по весу количество костей и волос и подвергнем их перегонке в колбе и в алембике, то из костей вытечет больше жидкости и жира, и тяжести останется у них меньше, [чем у волос]. Значит, кости влажнее волос.

Следующими за костями по сухости являются хрящи, затем идут связки, сухожилия, перепонки, артерии, вены, двигательные нервы, сердце, чувствительные нервы. Двигательные одновременно и гораздо холоднее и гораздо суше, чем уравновешенный [орган], а нервы чувствительные холодней, но они не намного суше, чем уравнове­шенный [орган].

Напротив они, вероятно, близки к уравновешенному [органу по сухости],  а также не очень далеки от него по холодности. Затем следует кожа.

О натурах разных возрастов и полов

Возрастов в совокупности — четыре: возраст роста, который называется [также] «возрастом юности» и [оканчивается] около тридцати лет; возраст остановки [роста], то есть возраст молодости, который [оканчивается] около тридцати пяти или сорока лет; возраст понижения при сохранении части сил, то есть возраст зрелых людей, который оканчивается около шестидесяти лет, и возраст упадка при появлении ослабления сил, то есть возраст старости, [который продолжается] до конца жизни. Но возраст юности делится на возраст младенчества, когда органы новорожденного еще не подго­товлены для движений и для вставания, и на возраст детства,— а это [период] после вставания и раньше укрепления [органов], когда зубы еще не полностью выпали и не выросли. Затем [следует] возраст подростков, то есть [период] после скрепления и появления [коренных] зубов, [но] раньше половой зрелости; далее — возраст отрочества и половой зрелости, [продолжающийся до тех пор], пока лицо [юноши] не покроется пухом; далее — возраст юноши, [продолжающийся до тех пор], пока не остановится рост.

Натура детей — я разумею [период] от младенчества до юности — по горячности подобна уравновешенной, а по влажности превосходит [уравновешенную]. Между древними врачами существу­ет разногласие относительно горячности [натуры] ребенка и юноши. Некоторые считают, что горячность у ребенка сильнее и поэтому он больше растет и его естественные функции — аппетит и пищеваре­ние—сильнее и продолжительнее, к тому же прирожденная теплота, которую дети получили от семени [отца], более собрана17 и более нова.

Другие же думают, что прирожденная теплота значительно больше у юношей, так как кровь их обильнее и крепче, поэтому у них чаще и больше идет кровь из носа. К тому же натура юношей больше клонится к желтой желчи, а натура детей больше клонится к слизи. [У юношей] движения сильнее, а движение [осуществляется] теплотой, и они лучше усваивают и переваривают пищу, что тоже осуществляется теплотой. Что же касается аппетита, то он [будто бы] существует не благодаря теплоте, но благодаря холодности, поэтому «собачий» аппетит возникает в большинстве случаев от холодности [натуры]. Доказательством, что юноши лучше усваивают пищу, служит то, что у них не бывает такой тошноты, рвоты и расстройства желудка, какие бывают у детей от несварения желудка. А что натура [юношей] более склонна к желтой желчи, доказывается тем, что все болезни у них горячие, как например, трехдневная лихорадка, и рвота у них желчная. Что же касается детей, то большинство их болезней—влажные и холодные, а лихорадки у них слизистые, и большая часть того, что они извергают при рвоте — это слизь. Что же касается роста у детей, то он происходит не от сильной горячности, но вследствие значительной влажности их [натуры]. Более частое [проявление] аппетита у детей тоже указывает на недостаток теплоты [в их натуре].

Таково учение [врачей] обеих [упомянутых] групп и их доказательства. Что же касается Галена, то он возражает и тем и другим сразу. А именно, он считает, что теплота у детей и юношей в основе своей одинакова, но у детей теплота больше по количеству и меньше по качеству, то есть по остроте, а теплота у юношей меньше по количеству и больше по качеству, то есть по остроте.

Доказательство этого, как говорит Гален, таково: надо себе представить, что некая теплота, совершенно одинаковая по количе­ству или, [иначе говоря], тонкое горячее тело, одинаковое по качеству и количеству, иногда распространяется во влажной, обильной субстанции, как [например], в воде, а иногда распространя­ется в сухой скудной субстанции, как например, в камне. Поскольку это так, то мы обнаруживаем, что горячее водянистое больше по количеству и мягче по качеству, горячее каменистое — меньше по количеству и -острее по качеству. В соответствии с этим суди о существовании горячего [начала] у детей и у юношей. Дети рождаются от семени, которое изобилует жаром и с этим жаром не происходит [никаких] обстоятельств, которые бы его угасили. Ведь ребенок непрерывно развивается, постепенно растет и еще не остановился [в росте];_ как же может он пойти [в своем развитии] назад?

Что же касается юноши, то нет причин, которые бы увеличивали его теплоту, не существует также и причин, ее угашающих. Наоборот, эту теплоту сберегает у юноши влага, уменьшающаяся одновременно и по качеству и по количеству, пока он не войдет в возраст понижения. [Указанная] скудность влаги считается скудной не в отношении сохранения теплоты, а в отношении к росту.

Сначала влага как будто существует в количестве, достаточном для того и для другого; это количество сберегает теплоту, а также прибавляет рост. Потом, в конце концов, количество влаги становится уже недостаточным для [осуществления] обеих этих вещей, а затем она оказывается в таком количестве, которого не хватает даже на одну из них. Между тем количество влаги должно быть средним, чтобы его хватило, [хотя бы] для одной из этих двух вещей без другой18 .

Было бы, однако, нелепостью сказать, что влаги хватает для взращивания и не хватает, чтобы сохранять естественную теплоту. Как может увеличить что-либо [фактор], который не может сохранить основу [увеличиваемой] вещи? Выходит, что этого количества влаги хватает лишь для того, чтобы сохранить естественную теплоту, и не хватает для роста. А известно, что тот возраст, [когда это имеет место] — возраст юности.

Что касается утверждения [представителей] другой части [врачей], будто рост у детей происходит по причине одной лишь влажности, а не теплоты, то это утверждение ложно. Дело в том, что влажность — материя роста, а материя подвергается воздействию и принимает какие-либо качества не сама по себе, а при действии на нее активной силы. Здесь же активной силой является, по изволению великого, славного Аллаха, душа или природа, и действует эта сила только при посредстве некоего орудия, а именно — прирожденной теплоты. Утверждение [этих врачей], что большой аппетит у детей объясняется только холодностью натуры, тоже ложно. Ведь при нездоровом аппетите, происходящем от холодности натуры, пища не усваивается и не питает [тело]. А у детей усвоение пищи происходит в большин­стве случаев наилучшим образом. Не будь этого, дети не вводили бы [в себя],чтобы расти, больше обмениваемых веществ, то есть пи­щи, чем их всасывается [в тело]. А между тем случается, что дети плохо усваивают пищу вследствие прожорливости и потому, что они мало приучены к тому, что едят, поглощают скверные, сырые вещи в большом количестве, и после того совершают вредящие движения. Поэтому в [теле] детей скопляется больше, [чем нужно], излишков, и [их тело], особенно легкие, больше нуждается в очистке. Из-за этого пульс у детей более частый и напряженный, [чем у взрослых], и у него нет полноты, так как силы [детей] не вполне [развиты].

Затем тебе должно знать, что после периода возраста остановки теплота начинает уменьшаться вследствие поглощения окружающим воздухом ее материи, то есть влаги. [В этом воздуху] способствует прирожденная теплота, которая тоже находится внутри [тела], и помогают душевные и телесные движения, необходимые в повсе­дневной жизни, а также и бессилие естества [человека] постоянно противостоять этому. Ведь все телесные силы конечны, как это изложено в естествознании, и действие их при введении [веществ в тело] не является постоянным. Если бы эти силы тоже не были бы конечными и постоянно вводили бы [в тело] в одном и том же равном количестве замену того, что в нем всосалось, а всасывание [ведь происходит] в одном и том же количестве и постоянно, каждый день увеличивается,— то замена [все равно полностью] не могла бы противостоять всасыванию19 , и всасывание уничтожало бы влаж­ность. И как же [не быть этому], когда и то и другое20 взаимно способствует возникновению недостатка [влаги] и обратному развитию [тела]. А раз так, то [все это] необходимо и обязательно должно уничтожать материю и даже угашать теплоту, особенно когда угасанию теплоты благодаря помощи материи способствует также и другая причина, то есть посторонняя влажность, которая постоянно возникает из-за отсутствия замены переваренной пищи. Она помогает гашению теплоты двояким образом: во-первых, душит и заливает теплоту, во-вторых, противопоставляет [теплоте свои] качества, ибо эта [посторонняя] влага — слизистая и холодная. [Угасание внутренней теплоты] и есть естественная смерть, [время которой] для каждого человека, в соответствии с его первоначальной натурой, отложено до [конца] того срока, в течение которого его сила обеспечивает сохранение влажности [в теле]. «Для каждого из них есть срок названный, и для каждого срока — запись», но этот срок различен для отдельных людей соответственно различию их натуры.

Итак, [из сказанного] следует, что тело у детей и юношей умеренно горячее, а тело зрелых людей и стариков холодное. Однако тело у детей вследствие роста более влажное, чем [того требует] уравновешенность, и это узнается на опыте,— то есть по мягкости их костей и нервов, а также путем умозаключения, ибо они [еще] недавно были близки к семени и к пневме, подобной пару.

Что же касается зрелых людей и особенно стариков, то они, будучи холоднее, в то же время и более сухи. Это узнается на опыте по твердости их костей и сухости кожи и путем умозаключения, ибо они много времени тому назад были близки к семени, к крови и к пневме, подобной пару.

Землистости у людей средних лет и у стариков больше, чем у детей и юношей; у стариков ее больше, чем у людей средних лет.

Уравновешенность натуры юноши выше уравновешенности ре­бенка, но юноша по сравнению с ребенком имеет сухую натуру, а по сравнению со стариком и со зрелым человеком — горячую натуру. Старик суше, чем юноша и зрелый человек, по натуре своих основных органов, но влажнее их в отношении посторонней, смачивающей влажности.

Что же касается различия натуры людей разного пола, то женщины по натуре холодней мужчин, поэтому они уступают мужчинам в [крепости] сложения и [их натура] более влажная. Вследствие холодности натуры у женщин [в теле] много остатков, а недостаток телесного упражнения делает вещество их мяса более рыхлым. Хотя мясо у мужчин в отношении сочетания с входящими в него [веществами] рыхлое, но вследствие своей грубости оно сильнее охлаждено, чем проходящие через него сосуды и нити нервов.

У жителей северных стран более влажная [натура]. Люди, работа которых [связана] с водой, влажнее [по натуре], а те, кто противоположен23 ,— наоборот. Что же касается признаков натуры, то мы о них скажем, когда будем говорить об общих и частных признаках.

Сайт управляется системой uCoz